— Твой ход, — сказал он, не отрывая губ от шеи Мелиссы.
Слэйдер выложил свои буквы и прибавил себе очки. Он опережал Бью в игре, которой не придавал значения, в то время как Бью выигрывал в другой.
Слэйдер смотрел на то, что хотел проигнорировать. Рука Бью уже скользнула по бедру Мелиссы и задержалась возле самой кромки широких шортов. Каждая клетка тела Слэйдера взывала к действию, но он сдерживал себя, видя, что Мелисса не сопротивляется. Она не откликалась на ласки Бью, но и не сопротивлялась.
— Так ты играешь или нет?
— По-моему, нет, — ответил Бью с торжествующей ухмылкой. — Ты слышал, что сказала моя жена. Она рвется в постель. Я не могу отказать ей в том, чего она хочет. — Он ущипнул Мелиссу за бедро, подтянул к себе деревянную коробку и сгреб туда фишки с буквами. Потом добавил: — Будем считать, что эта партия закончилась вничью. — Он встал и прижал к себе Мелиссу.
Через несколько секунд, услышав, как захлопнулась за ними дверь спальни, Слэйдер с такой силой ударил кулаком по кухонному столу, что игра свалилась на пол.
Черт побери, это вовсе не похоже на ничью.
Пресс опустил шторы, закрывая аптеку на ночь. Заперев переднюю дверь, выключил все лампы. Теперь комнату освещала лишь большая неоновая реклама мороженого Чапмена над прилавком. Ее красный отблеск как-то мистически высвечивал стойку, с которой Мэнди только что закончила убирать посуду. На ней было розовое с горизонтальными красными полосками короткое платье.
Оно не было в обтяжку, но как-то очень уютно облегало ее мягкие изгибы. У кожаных сандалий, которые она носила, были каблуки в два дюйма. Мэнди комплексовала из-за небольшого роста. Пресс подошел к ней сзади, повернул к себе лицом и коснулся пальцем ее хорошо обрисованных губ.
— Ш-шш... Не говори ни слова.
Ее глаза широко раскрылись от любопытства, когда он обхватил руками ее узкую талию и усадил на мраморный прилавок напротив себя. Взяв ее ногу, он упер ее в свое мускулистое бедро и расстегнул тонкий ремешок сандалии. Потом он бросил сандалию на пол и проделал то же самое с другой ногой.
— Обними меня за шею.
Она взглянула на него чистым пристальным взором, потом улыбнулась с восторгом и закинула ему на шею обе руки.
Его руки коснулись подола ее короткого платья.
— Приподнимись немного, — прошептал он.
Она послушалась.
Дрожащими руками он медленно поднял ее платье сначала до талии, потом выше. На какой-то момент оно зацепилось за ее «конский хвост», но потом неожиданно легко слетело, и выпало из его рук на пол, рядом с сандалиями.
Ее белье было под стать платью. Оно было бледно-розовым, с серой кружевной каемкой и деликатно подчеркивало изящество ее форм. Он медленно провел пальцем от ее шеи вниз к ложбинке между грудями. Легким движением расстегнул бюстгальтер,
Мэнди тут же прикрыла груди руками. Ее длинные покрытые лаком ногти словно предлагали их ему, в то время как большие пальцы прижимали соски. Он обхватил руками ее узкую спину и прижался к ним. Она откинулась, отвела руки назад, выгнулась и удерживала теперь вес своего тела на руках. Его губы коснулись соска, а затем со стоном страсти он прильнул к ее груди.
Ее ответные мягкие стоны были единственными звуками в пустом магазинчике. Да еще непрерывно шуршал под потолком вентилятор. Его янтарные глаза светились мягким огнем, когда он снял с нее розовые трусики.
— Вытянись, — ласково попросил он.
Она улыбнулась немного кошачьей улыбкой и с наслаждением вытянулась на гладкой твердой поверхности, положив щеку на руки.
Его руки ласкали ее шею, кончики его пальцев массировали все ее тело, пока у нее сами собой не закрылись глаза. Он остановился, взглянул на нее сверху, наслаждаясь игрой неона на ее светлом теле, потом повернулся и достал разливательную ложку. Тут же разнесся аромат шоколада — он вылил немного теплого шоколада на ее твердые округлые ягодицы.
Потом он отложил ложку в сторону и начал растирать шоколад большими, чуткими руками. Они скользили в чувственной раскованности по ее мягким, гладким изгибам. Когда ее кожа стала атласно-скользкой от шоколада, он стал его слизывать.
Мэнди откликалась на его самые дикие мечты. Его язык скользил по ее коже, пробуждая в нем желание. Она начала тереться о холодную мраморную поверхность, а его язык то слизывал целую полосу, то свертывался в узенькую трубочку, когда проникал в самые укромные уголки ее пылающего тела...
Еще через несколько мгновений резкий звон колокольчика у двери возвестил, что кому-то нужно в аптеку, и пробудил Пресса от самого чудесного сна, который у него когда-либо случался...