— Муку?..
— С той ночи у меня никого не было. — Он резким движением выскользнул из-под нее и оказался сверху.
Она опустила глаза, думая над его словами. Потом она посмотрела на него, приподнявшись на локтях, при этом ее груди выскользнули из-под платья. Он издал короткий вздох, в котором было и восхищение, и порыв страсти, и прильнул к ней губами. Он на мгновение прижался к ней, но тут почувствовал, что теряет над собой контроль.
— О Боже! Лисса...
Нежные ласки закончились, он стал брать то, что принадлежит ему... Ему... а не Бью. Пусть закон и на его стороне.
Лисса не обращала внимания на рвущуюся ткань. Ее страсть была столь же неистовой. Их раскрытые губы тянулись навстречу друг другу... Все притворство и вся сдержанность были забыты в неистовом порыве, и она полностью отдалась восхитительному акту любви... настоящей любви, а не тех снов, которые в течение этих пяти лет снились Слэйдеру... не тех действий, которые терпела Мелисса эти пять лет.
Слэйдер накрыл ее мягкое податливое тело своим крепким и мускулистым телом, сплетя свои пальцы с ее. Их влажные от испарины тела скользили друг по другу, когда они извивались на смятых простынях, теперь уже совершенно обнаженные и снедаемые столь же обнаженной и неприкрытой страстью... бедро прижималось к бедру... губы — к губам... частые, хриплые стоны-вздохи Мелиссы свидетельствовали о том, что она готова принять Слэйдера.
Она издала жалобный крик, когда его губы оторвались от ее рта, и он стал поцелуями прокладывать дорожку к ее грудям. Придерживая одной рукой ее запястья, он свободной рукой гладил ее грудь, лаская своим влажным языком ее напрягшийся, как камешек, сосок.
Он со стоном сомкнул губы на ее груди и начал посасывать ее, и эти чувственные звуки заполняли комнату.
Судорога наслаждения пронзила все тело Мелиссы от груди до самого паха, как будто пробежала по серебряной проволоке, и она вся выгнулась навстречу ему. Его рука скользнула вниз и стала ласкать пульсирующую влажную теплоту ее лона.
Она была готова. И когда он вошел в нее, у него возникло такое чувство, что он наконец пришел домой. Боже, это было так чудесно!
— Лисса, Лисса... — простонал он, легко касаясь губами ее уха и тяжело дыша. Он зарывался все глубже в ее тело, еще и еще, и она поднимала бедра, двигаясь ему навстречу, медленными, инстинктивно-размеренными движениями.
Как хорошо, как правильно все это было!
Когда он услышал ее приглушенный вскрик и почувствовал, как напряглось ее тело в этот оглушительный момент наивысшего наслаждения, а руки ее то сжимались, то разжимались на его плечах, он также почувствовал, как от мгновенного наступившего оргазма содрогнулось все его тело — от мочек ушей до сведенных пальцев на ногах.
Ослабев от этого неистового чувственного порыва, он беспомощно лежал на ней, затем, придя в себя, стал приподниматься.
— Нет, — сказала Мелисса, мотая головой. — Я хочу чувствовать твою тяжесть... так я чувствую себя в полной безопасности.
— Безопасности, — повторил он медленно.
И они еще полежали так, сплетаясь телами в счастливом молчании. Ей еще никогда в жизни не было так хорошо и так спокойно.
Она не хотела думать ни о каких проблемах, а их еще хватало. Предстояло, преодолеть еще немало препятствий. Слэйдеру нравилось работать на ферме. Это была единственная вещь, которая принадлежала ему в этой жизни, пусть даже и не полностью, И ему будет трудно расстаться со своей долей. А она так долго мечтала уехать отсюда, найти работу, и теперь все это было уже так близко и достижимо... Но, конечно, если они любят друг друга, они что-нибудь придумают. У них еще есть время.
Она не была готова к тому, что он произнес:
— Тебе нужно принять решение, Лисса, — сказал он. Он резко встал и прошел в другой конец комнаты. Дойдя до двери, он остановился, оглянулся: — Этого больше не должно случиться. Во всяком случае до тех пор, пока ты выполняешь желания Бью.
Мелисса смотрела, как он уходит и уносит с собой ощущение счастья. Сначала она просто невидящим взором смотрела на дверь. Через минуту-две, услышав его шаги внизу, она почувствовала, как горло сжимает судорога — все сильнее и сильнее. И наконец она разразилась рыданиями, сотрясавшими все ее тело, — рыданиями от своей беспомощности и безнадежности своего положения.
Она обманывала себя. У них со Слэйдером нет общего будущего. У них есть только общее прошлое.
Пресс довез миссис Бодекер до дома и напомнил о просьбе шерифа никому не говорить о смерти Цисси, чтобы полиция могла сразу же приступить к расследованию, не спугнув преступника. Он направился домой. Неистовство и страстность проповеди, а также смерть Цисси совершенно вымотали его.