Кабинет генерала был обставлен со спартанской простотой: оружие на стойках, разложенные карты, суровый запах металла, кожи и пота. Сеанс прошёл в молчании, прерываемом лишь довольным ворчанием Ямагаты. Закончив, генерал, уже заметно посвежевший, грузно поднялся.
— Неплохо, корзина, неплохо… — проворчал он. — Жди здесь. Мне нужно на совет к господину. Вернусь — ещё поработаешь. Только ничего тут не трогай! — Он ткнул пальцем в сторону стола с картами. — А то, не ровён час, труды моих шпионов у тебя в твоей корзине окажутся, хе-хе.
Он вышел, оставив Дзюнъэя одного в помещении. Приказ «ждать» был для ниндзя приказом «наблюдать». Он остался стоять в углу, его дыхание стало бесшумным, а все чувства обострились до предела.
Дверь в соседнее помещение, куда прошел генерал — очевидно, кабинет для совещаний — явно была приоткрыта на толщину пальца. Оттуда доносились приглушённые, но вполне различимые голоса. И один из них, низкий и властный, принадлежал Такэде Сингэну.
Дзюнъэй замер. Он не двигался, не дышал, превратившись в слух.
— …и потому я говорю, что сейчас самое время для лобовой атаки! — это был молодой, горячий голос, полный нетерпения. — Уэсуги усилил патрули на границе! Это вызов! Мы должны ответить ударом! Разгромить их аванпосты, показать нашу силу!
— Силу? — раздался спокойный, как поверхность глубокого озера, голос Такэды. — И что это покажет? Что мы сильны? Они и так это знают. Ты предлагаешь потратить жизни лучших самураев, чтобы доказать то, что и так очевидно.
— Но господин! — вступил другой голос, более старший, но не менее воинственный. — Пока мы ждём, он копит силы! Его союзники…
— Его союзники, — мягко, но непререкаемо перебил Такэда, — держатся на страхе и деньгах. Страх исчезает после первого поражения, а деньги заканчиваются. Наша сила — в наших землях, в нашем народе. Каждый солдат, которого мы потеряем в стычке из-за амбиций, недопашет поле. Каждая монета, потраченная на ненужную кампанию, не дойдёт до голодающих деревень. Вы читали Сунь-Цзы? «Высшее искусство войны — разбить замыслы врага». Не его армию. Его планы.
В приёмной воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом доспехов. Дзюнъэй представлял себе картину: молодые «ястребы», рвущиеся в бой за славой, и старый Тигр, сдерживающий их холодной логикой стратега.
— Можно выиграть битву и проиграть войну, — продолжил Такэда, и в его голосе зазвучала сталь. — Можно завоевать клочок земли и потерять доверие целой провинции. Ваша работа — не рубить с плеча. Ваша работа — думать. Анализировать. Видеть на десять шагов вперёд. Уэсуги — мастер провокаций. Он хочет, чтобы мы напали. Он хочет, чтобы мы потратили силы, растянули линии снабжения, показали себя агрессором. А я не намерен играть по его правилам.
Он говорил ещё долго, разбирая логистику, экономику, настроения населения, важность морального духа. Это была не военная речь, а лекция профессора для непонятливых студентов. В его словах не было и намёка на трусость — лишь глубочайшее, всепоглощающее понимание природы власти и войны.
Вдруг послышался шум — кто-то неловко двинул стул. Дверь кабинета распахнулась чуть шире, и стало слышно еще лучше.
— …просто нужно больше разведданных! — горячился генерал, обращаясь к тем, кто был в кабинете. — Надо послать шпионов! Выведать их планы!
— Шпионов? — раздался голос Хондзи, советника. — И кого ты предложишь? Твоих неуклюжих самураев, которые на чужих землях выделяются, как журавли в курятнике? Нужны специалисты. Ниндзя.
Сердце Дзюнъэя заколотилось чаще.
— Ниндзя? — кто-то пренебрежительно фыркнул. — Грязные убийцы из теней? Мы воины, мы…
— Война — это грязь, — холодно оборвал его Такэда. — И иногда нужно запачкать руки, чтобы сохранить в чистоте душу провинции. Но это уже детали. Вернёмся к нашим линиям снабжения…
Дверь снова прикрыли, и голоса стали приглушёнными. Но семя было брошено. Упоминание ниндзя прозвучало как зловещее эхо его собственной миссии.
Через некоторое время совет закончился. Генералы стали выходить из кабинета, судя по звуку шагов, кто смущённый, кто в задумчивости. Последним вышел Ямагата. Войдя в свой кабинет и увидев Дзюнъэя в углу, он хмыкнул.
— А, ты ещё здесь! Хорошо. Моя спина снова требует твоих волшебных рук. Эти советы хуже любого сражения — всё затекает. — Он тяжко опустился на циновку. — Ну что, слышал, наверное, как наши молодые орлы рвутся в бой? — Он, конечно, не ждал ответа. — Горячка у них в головах. Но господин… хе-хе, он их остудил, как следует. Не зря его Тигром зовут. Не рычит попусту, а приберегает удар наверняка.