Проследить за Макимурой, не будучи замеченным, было непросто. Чиновник был хитер и осторожен. Но Дзюнъэй использовал свою «слепоту» как прикрытие. Он устроился у ворот, через которые должен был выйти Макимура, и делал вид, что чистит свой посох. Когда чиновник прошёл, Дзюнъэй, как заправская тень, последовал за ним, используя толпу, углы зданий и свою абсолютную бесшумность. Он выследил его до невзрачного дома в торговом квартале, где Макимура встретился с каким-то человеком в плаще с капюшоном. Ещё один агент?
Вернувшись, Дзюнъэй оставил условленный знак для Такэды — три чёрных камушка, выложенных в определённом порядке у корней старой сосны в саду. Это означало: «Подтверждаю. Место известно». Он чувствовал себя странно: он, ниндзя клана Кагэкава, теперь работал на свою первоначальную цель, добывая для нее информацию.
Именно в этот момент его настигла Акари.
Она появилась внезапно, как всегда, вынырнув из толпы служанок, возвращавшихся с рынка. Её лицо под слоем дорожной пыли было искажено холодной яростью.
— Где ты пропадаешь? — её шёпот был похож на шипение разъярённой кошки. Они стояли в узком проходе между двумя складами, притворяясь, что она подаёт ему милостыню. — Прошли уже все сроки! Он всё ещё жив! Что ты делаешь?
Дзюнъэй, глядя в землю, сделал вид, что благодарно кивает за монету. Его собственный шёпот был спокоен, но внутри всё сжималось.
— Охрана… усилена. — Он говорил обрывисто, играя роль человека, который с трудом вспоминает речь. — Он подозрителен. Каждый его шаг проверяют. Нет момента. Нужно ждать.
— Ждать? — Акари чуть не выкрикнула, но сдержалась. — Мы ждали уже слишком долго! Оябун недоволен! Ты что, решил здесь обустроиться? Завёл себе дружков среди этих… солдат?
— Нет. Но цель… сложнее, чем казалось. — Это была осторожная попытка подготовить почву, отвести гнев от клана. — Нужно сообщить Оябуну. Возможно… возможна ошибка.
В глазах Акари вспыхнуло настоящее пламя. Он видел, как её пальцы сжались в кулаки.
— Ошибка? Ты осмелился усомниться в решении Оябуна? Ты слышишь себя? Твоя задача — выполнить приказ, а не философствовать! Ты становишься слабым, Дзюн. Мягким. Как перезрелая хурма.
Она сунула ему в руку не монету, а маленький, острый камушек — знак того, что следующий контакт будет последним.
— Я передам твои… сомнения. Но я предупреждаю тебя. Не заставляй меня приходить за тобой самой.
Она исчезла так же быстро, как и появилась, оставив его с камушком, впивающимся в ладонь, и с тяжёлым предчувствием.
Ответ пришёл быстрее, чем он ожидал. На следующее утро, когда он шёл за водой к колодцу, мимо него проскочил неприметный прохожий. Их плечи едва коснулись, и в руке Дзюнъэя оказался крошечный, туго свёрнутый клочок рисовой бумаги.
В своей каморке, дрожащими руками, он развернул его. Иероглифы были выведены безжалостной, знакомой рукой делопроизводителя клана. Ни приветствия, ни подписи. Только сухой, беспощадный приговор:
«Ты — инструмент. Твоя задача — рубить, а не думать о качестве древесины. Выполняй приказ. Или ты предатель? Следующий сигнал от тебя должен быть сигналом об успехе. Иначе мы придём за тобой сами. И за твоим «тигром»».
Он сидел на своей нарде, сжимая в руке этот клочок бумаги. Слова жгли ему кожу. «Инструмент». «Рубить». «Предатель». Ультиматум был ясен. Он больше не мог тянуть время. Клан шёл на штурм. И если он не нанесёт удар первым, они сделают это сами. И убьют его как отработанный материал, как бракованное орудие, которое осмелилось затупиться.
Он посмотрел на свою котомку, где в потайном отделе лежал свёрток с красной лентой. Яд О-Судзу. Решение, которое он так отчаянно пытался отдалить, теперь настигло его. Угроза стала прямой и двусторонней. Отступать было некуда.
«Отличная работа, Дзюн, — с горькой иронией подумал он. — Ты хотел предотвратить кровопролитие. И теперь рискуешь устроить бойню прямо здесь, в сердце замка. Два тигра готовятся к схватке, а ты — жалкая мышка, которую раздавят между ними».
Ночь опустилась на замок Каи, тяжёлая и беззвёздная. В коридорах царила гробовая тишина, нарушаемая лишь мерными шагами ночных дозоров. Дзюнъэй, не спавший, как и многие в эту ночь, услышал тихий скребущий звук у двери своей каморки. На пороге стоял тот самый паж, что водил его к Макимуре. Его лицо было бледным и серьёзным.