Такэда взял листок, изучил его с мрачным любопытством.
— «Летящая смерть бабочки»… «Нежный поцелуй шелкопряда»… — он зачитал названия ядов, придуманные старухой. — Ваша мастерица явно обладает… богатым воображением. И весьма специфическим чувством юмора. Надеюсь, у неё нет претензий лично ко мне. — Он положил листок и посмотрел на Дзюнъэя с лёгкой усмешкой. — Я, знаешь ли, предпочитаю, чтобы мои внутренности оставались на своих местах и выполняли свою прямую обязанность, а не устраивали внутри меня праздник с фейерверками и обильными… выделениями.
Дзюнъэй, к своему удивлению, почувствовал, что уголки его губ дрогнули в улыбке. В этой абсурдной ситуации — обсуждении потенциального собственного отравления с человеком, который его должен был убить, — нашлась щемящая, чёрная ирония.
— О-Судзу говорит, что смерть должна быть изящной, — невозмутимо парировал он. — Как искусство.
— Искусство я оставлю каллиграфии и стихам, — отрезал Такэда. — А свою печень я предпочту сохранить в её нынешнем, нехудожественном состоянии.
Внезапно снаружи послышался шум — приближались шаги утренней смены охраны. Двое мужчин мгновенно замолкли, встретившись взглядами. Период относительной безопасности подходил к концу.
— Тебе нужно возвращаться, — тихо сказал Такэда. — В свою каморку. В свой образ. Ты останешься моими глазами и ушами там, где мои самураи бессильны. Запомни: отныне ты играешь самую опасную роль в своей жизни. Ты должен обманывать тех, кто знает все твои уловки.
Дзюнъэй кивнул. Он снова натянет на себя робу комусо, спрятав лицо под тэнгай. Он снова станет слепым, немым монахом. Но внутри он был уже другим человеком. Он заключил договор с тигром. И теперь им предстояло идти по краю пропасти вместе.
Несколько дней спустя Дзюнъэй был тайно приведён в небольшую, заброшенную комнату в одной из самых старых башен замка. Помещение, известное как «Комната шепота» за свою идеальную акустику, было идеальным местом для заговора — всё, что говорилось шёпотом в одном конце, было прекрасно слышно в другом, но исключало возможность подслушивания у двери.
Такэда уже ждал его, разложив на низком столе карту приграничных земель. Его лицо было сосредоточено, глаза горели холодным огнём стратега, нашедшего новую, интересную задачу.
— Наш друг, советник Фудзита, оказался весьма предприимчивым, — начал Такэда без предисловий. — Нанять ниндзя, чтобы убрать меня и спровоцировать войну… смело. Глупо, но смело. Уэсуги, я уверен, ничего не знает. Он воин, а не интриган. Он презирает такие методы.
— Что предлагаете, господин? — спросил Дзюнъэй. — Я могу устранить Фудзита. Тихо и незаметно. И откуда известно, что это именно он?
Такэда покачал головой, и на его губах появилась та самая улыбка, которая заставляла трепетать генералов на поле боя — улыбка человека, видящего на десять ходов вперёд.
— Шпионы, анализ. Он, вне всяких сомнений. А убить — просто. Слишком просто. Заставить врага уничтожить себя самого, поверив в собственную ложь… вот это искусство. Фудзита нанял вас, чтобы создать иллюзию. Мы же подарим ему иллюзию, которая его сожрёт. Мы используем его же оружие — информацию. Но не правду. Убедительную, изящную, беспощадную ложь.
Он назвал план «Расколотый свиток» — символ раздора и подделки.
— Цель, — объяснил Такэда, — подбросить Уэсуги Кэнсину неопровержимые доказательства того, что его верный советник Фудзита на самом деле — мой тайный агент. Что всё это время он работал на меня, чтобы ослабить Уэсуги изнутри.
Дзюнъэй слушал, зачарованный. Это был уровень интриги, которого не преподавали в Долине Тенистой Реки.
— План состоит из трёх частей, — продолжал Такэда, отмечая точки на карте. — Во-первых, поддельная переписка. Тебе нужно создать несколько писем. От Фудзиты — ко мне, а лучше Макимуре, с отчётами о слабостях Уэсуги, о передвижениях его войск, о его настроениях. И от Макимуры — к Фудзите, с указаниями и похвалой за усердие.
Дзюнъэй кивнул. Это была его задача. Подделка почерков, печатей, создание правдоподобного содержания — чистые навыки ниндзюцу.
— Во-вторых, «утечка». Письма должны «случайно» попасть в руки самого Уэсуги. Я предлагаю инсценировать перехват гонца на границе. Мои люди «перехватят» человека, несущего этот компромат. Устроят небольшую стычку, в ходе которой он будет ранен, а мешок с документами «случайно» попадёт к патрулю Уэсуги.
— В-третьих, свидетель. Одних писем может быть недостаточно. Нужен человек, который подтвердит правдивость всего этого. У меня есть идеальный кандидат — один пленный офицер Уэсуги. Он молод, честолюбив и уже сломлен пленом. Мы обработаем его. Он «подтвердит», что слышал слухи о связи Фудзиты с Каи. Его слово, подкреплённое письмами, станет последним гвоздём в крышку гроба советника.