Он замер в тени, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. План был прост: найти самую дальнюю, тихую комнату — именно там скорее всего держали новую «невольницу», чтобы отгородить от глаз и дать «привыкнуть». Он двинулся по коридору. Услышав шаги, изобразил посетителя с настроением «убью первого, кого увижу». Мимо прошла служанка с подносом, полным пустых чашек для сакэ. Он уловил обрывок её бормотания: «…и эту новенькую, Киёми, наверх определили, в старую кладовку… как будто у нас свободных помещений полно…»
Киёми. Наверх. Этого было достаточно. Но были и сомнения. Уж очень вовремя служанка об этом говорить взялась.
Он нашёл узкую, почти незаметную лестницу для прислуги, ведущую на второй этаж. Здесь было ещё тише и грязнее. Двери были плотно закрыты. Он шёл, прислушиваясь к звукам из-за каждой. Где-то храпели. Где-то плакали. У последней двери в конце коридора не было звуков вовсе. Только едва уловимое прерывистое дыхание и запах слез. На двери висел грубый засов снаружи.
Отодвинув засов, он приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Комната и правда была похожа на кладовку. В воздухе пахло пылью и затхлостью. На единственной циновке сидела девушка. Совсем юная, в простом, но дорогом кимоно, которое теперь было испачкано. Её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.
— Я не причиню тебе вреда, — прошептал Дзюнъэй, — Меня прислал твой отец. Мы должны уйти. Сейчас же.
На её лице мелькнула надежда, тут же погашенная страхом. Она испуганно мотнула головой в сторону двери.
— Он… он придёт? Хозяин?
— Он ничего не узнает. Мы будем как тени.
Она кивнула, слёзы снова покатились по её щекам, но теперь это были слёзы облегчения. Она была готова.
Их побег через окно и на крышу прошёл почти бесшумно. Они уже собирались спускаться в переулок, где их ждала Акари, когда Дзюнъэй замер, удерживая девушку за руку. Снизу, из-за угла, послышались голоса. Мужской, настойчивый и бархатный, и женский, сдавленный и взволнованный, но не испуганный.
— …не надо было рисковать, дурочка! Твой отец с ума сйдёт!
— Я не могла иначе! Ты же обещал поговорить с ним, объяснить всё…
— Обещал. Но не с помощью такого театра! Ладно, сейчас не время. Пойдём, спрячем тебя, пока всё не утрясётся.
Дзюнъэй осторожно заглянул за край крыши. В переулок вышли двое. Грузный, богато одетый мужчина с хитрым, но сейчас озабоченным лицом — хозяин заведения. И молодая женщина, прижимающаяся к его руке. Её лицо было скрыто в тенях, но по дорогому крою её скромного платья, по самой её осанке было ясно — это была та самая дочь казначея. Та, которую они только что «спасли» из комнаты — служанка. Они похитили не ту девушку.
Он резко развернулся к своей спутнице. Та смотрела на него с растущим ужасом, начав что-то понимать.
— Ты… ты не от моего отца? — выдохнула она.
Времени не было. Сейчас её паника всё испортит.
— Молчи, — его приказ прозвучал тихо, но с такой железной интонацией, что она тут же замолчала, застыв в оцепенении. — Я не причиню тебе зла. Но ты должна сделать немедленно так, как я скажу. Иначе нам всем конец. Понятно?
Она беззвучно кивнула, глаза стали совсем круглыми.
Дзюнъэй свистнул, подражая крику ночной птицы — условный знак для Акари. Через мгновение её голова показалась над карнизом крыши.
— В чём дело? — её шёпот был резким.
— План «Б». Немедленно, — отрезал Дзюнъэй. — Уводи её. Сиди с ней в повозке. Жди меня. Тишина и скорость.
Акари, увидев его лицо, не стала спрашивать лишнего. Она лишь кивнула, схватила перепуганную служанку под руку и буквально потащила её обратно вглубь крыш, растворяясь в темноте.
Сердце Дзюнъэя колотилось. Он остался один. Его настоящая цель была внизу. Он видел, как хозяин заведения повёл настоящую Киёми к чёрному ходу своего же публичного дома. Они направляются внутрь.
Нужно было действовать сейчас, пока они не ушли в глубину здания. Мысль работала молниеносно. Он не мог напасть на них в переулке — шум привлёк бы внимание. Но он мог опередить их.
Он перепрыгнул на соседнюю крышу, спустился по водосточному жёлобу и приземлился в тени, прямо у чёрного входа. Дверь была не заперта. Он скользнул внутрь, в узкий, тёмный коридор, пахнущий помоями и мышами. И замер.
Через полминуты дверь открылась. В проёме показалась фигура хозяина.
— …проходи, моя дорогая, тут грязно, но…
Он не успел договорить. Чья-то рука зажала ему рот, а острая игла коснулась шеи под самым ухом.