Резиденция советника Фудзиты походила на растревоженный улей. После начала скандала охрана была удвоена, а может, и утроена. Факелы бросали тревожные блики на напряжённые лица стражников у ворот, а по внутреннему двору патрули проходили так часто, что казалось, они сменяют друг друга по кругу. Для любого обычного вора или шпиона это было бы непреодолимым препятствием.
Но Дзюнъэй был не обычным шпионом. Он был тенью, и тени не нужны были ворота.
Он наблюдал за особняком с крыши соседнего здания большую часть ночи, запоминая маршруты патрулей, интервалы, мёртвые зоны. Его цель была не войти незамеченным — это было относительно просто. Его целью было найти и изъять на время личную печать Фудзиты, не оставив следов. План, разработанный с Такэдой, был прост и гениален: создать несколько поддельных приказов за печатью Фудзиты о незначительном, но вредоносном саботаже — срыве поставок провизии, «случайной» поломке колесниц. Это стало бы последним, неопровержимым доказательством его «предательства». Оттиск печати должен быть свежим, какой выходит от оригинала именно сейчас, а не то, что было скопировано со старых документов.
Используя технику «ходьбы по жабе» — медленного, плавного перемещения по самым тёмным стенам и карнизам, цепляясь пальцами за малейшие выступы, — Дзюнъэй проник на территорию усадьбы. Он замер в саду, слившись со стволом старой сосны, когда мимо прошли два стражника.
— …и снова проверять кабинет, — ворчал один. — Как будто он там ночует. Говорят, он теперь даже есть в спальню велит подавать. Боится, что его тут же прирежут, как только отвернётся.
— Небось, и печать с собой в постель таскает, — фыркнул второй.
— Молчи уж лучше…
Сердце Дзюнъэя ёкнуло. В спальне. Или в кабинете? Судя по всему, в спальне. Это меняло всё. Он рассчитывал найти печать в кабинете, в потайном ящике стола. Но если она при хозяине…
Пробраться в спальные покои оказалось сложнее. Окно было на втором этаже, и единственный путь к нему лежал по почти гладкой стене, украшенной резными панелями. Пришлось использовать «кошки» — маленькие когти, скрытые в рукавах. Каждый щелчок металла о дерево казался ему невыносимо громким.
Наконец, он заглянул в щель между ставнями. Фудзита спал на роскошном ложе. Рядом, судя по форме, почивала его супруга. И самое главное — на табурете рядом с кроватью, аккуратно сложенные, лежали его одежды. И на поясе кимоно висел продолговатый лакированный футляр. Печать.
Задача усложнилась в сто раз. Теперь ему нужно было не взломать ящик, а провести ювелирную операцию в считанных сантиметрах от спящих людей.
Он бесшумно проник в комнату. Воздух был густой и спёртый, пах сандалом и потом страха. Дзюнъэй замер, давая глазам привыкнуть к полной темноте. Он слышал неровное, прерывистое дыхание Фудзиты — советник спал тревожно. Одно неверное движение — и он проснётся.
Дзюнъэй двинулся с обезьяньей грацией, перенося вес тела так, чтобы пол под ним не скрипнул. Он опустился на корточки у табурета. Его пальцы, чувствительные как щупальца, нашли застёжку футляра. Она была тугая.
Вдруг Фудзита вздохнул глубже и повернулся на бок. Дзюнъэй вжался в пол, превратившись в жидкую тень. Сердце колотилось у него в горле. Советник что-то пробормотал во сне: «…не я… козни…» — и снова погрузился в неспокойный сон.
Это заняло ещё несколько вечностей. Наконец, застёжка поддалась с тихим щелчком. Дзюнъэй замер, прислушиваясь. Супруга Фудзиты мирно посапывала. Он открыл футляр. Внутри на бархатной подушке лежала тяжёлая нефритовая печать с резной ручкой в виде дракона.
Достать восковой брусочек и слепить оттиск было делом техники. Он работал быстро, но тщательно, убедившись, что все детали резьбы отпечатались идеально. Потом так же осторожно вернул печать на место и защёлкнул футляр.
И тут его взгляд упал на ночной столик. Рядом с кувшином с водой лежала тарелка с персиками. Один из них, самый румяный и спелый, выглядел невероятно соблазнительно после долгой ночи напряжённой работы. «Нельзя». «Абсолютно непрофессионально».
Но рука, действуя почти на автономном режиме, уже потянулась и взяла персик. Через секунду раздался едва слышный, сочный хруст. Вкус был божественным. «Вот черт, — с укором подумал Дзюнъэй, быстро прожевывая украденное. — Я проникаю в спальню врага, ворую оттиск его печати… и заодно прикармливаюсь его фруктами. Оябун бы меня закопал за такое».