Пророчество
Настанет час, когда откроет очи
В холодной пустоте и мгле.
Стряхнет оковы тьма, чернее ночи
И возродится в ледяном огне.
В очарование ей не будет равных,
Коль силой мнимой красоты
Сберет и заключит всех храбрых
Под властью тьмы.
Глава 1. Беримир
Разрыв кучу снега, громадный белоснежный волк выбрался из завала и, будучи не в силах удержаться на лапах, покатился вниз по сугробу. Он попытался встать, но не смог и резкий ветер запорошил его шерсть снежной крошкой. Сил не было даже на то, чтобы просто держать глаза открытыми, и он медленно погружался во тьму.
Этой ночью шел снег и все тропы давно замело. Надежды, что его скоро найдут, не было. Суровые, холодные земли Боривоя, всегда были неприветливым местом не только чужеземцам, но и местным жителям. Ледяные северные ветра нещадно замораживали отчаянных искателей приключений, торговцев и простых проезжих, коих было довольно мало. Не всякий осмеливался ступить в заледеневший край, где снега не таяли пять, а то и семь, месяцев. На многие верста тянулась пологая равнина, покрытая мхами, лишайниками и низкорослыми кустарниками, объятая вечной мерзлотой и снегом. За короткую прохладную весну, равнина успевала покрываться ковром цветущих растений – маков, одуванчиков и незабудок. Но все это исчезало также быстро, как и появлялось, стоило ветру перемениться, принеся с собой первые зимние морозы.
В таких землях мог выжить только сильный и выносливый народ. Здешние люди с детства были приучены к выживанию даже в самый лютый мороз и снежные бури были им не страшны, в большинстве своем. Но все равно, какой-то отдаленной частью сознания волк понимал, что конец близок. Его тело остынет еще до заката.
Волк устало сомкнул глаза. Гораздо приятнее было провалиться во мрак, чем наблюдать бесконечную снежную даль. Неизменную. Он уже не чувствовал пробирающего до костей холода, не ощущал боли от разодранной огромными когтями груди. Он был ничем и его ничто не волновало, даже собственное имя. Волк не помнил, кем был человек и зачем он пришел сюда. Он был готов уйти, оставить этот мир. Навсегда.
К тому времени, как рядом оказался рыбак, и заметил на снегу кровавые следы, волк окончательно погрузился в забытье. Откапав от снега окоченевшего зверя, мужчина с трудом затащил его на пустые сани и закрепил веревкой, потуже затянув узлы. А после недолгих раздумий еще и накрыл сверху шкурой. Всю дорогу до своего дома он с сожалением вздыхал и без конца оглядывался на волка. Тот не шевелился. Возможно, так и не очнулся, а может и вовсе издох.
Солнце еще не успело зайти за горизонт, когда впереди показался небольшой одинокий домик. Рыбак прибавил ходу.
- Сейчас, сейчас. Потерпи еще немного, - обратился он к волку. – Видишь дым? Моя хозяюшка наверняка приготовила вкусный ужин и дожидается меня с рыбалки. Не переживай, парень – она тебя быстро на ноги поставит.
Волк, конечно же, не ответил.
Старик подтащил сани поближе к дому. Два ездовых оленя, бродивших в небольшом огороженном участке возле старого сарая, с любопытством подняли головы, почуяв хищника. Но поняв, что опасности он не представляет, успокоились. На возню рыбака из дома вышла немолодая женщина. Заметив находку мужа, она охнула и кинулась к саням.
- Живой, - заключила хозяйка, когда осмотрела зверя. – Что случилось?
- Нашел его в сугробе, в двух верстах от озера, - отозвался рыбак.
- О Боги! Его что, медведь подрал? Смотри, какие полосы.
Она осторожно провела рукой по пропитанному кровью меху, пытаясь разглядеть разодранную грудь. Волк вздрогнул, ощутив болезненное прикосновение, и женщина в страхе отпрянула. Но зверь не очнулся.
- Давай в дом, - предложил рыбак.
Волкодлак был тяжел, даже для них двоих. Устроив его в углу на шкурах, они перевели дух.
Оказавшись в тепле и безопасности, волк наконец-то ослабил хватку и позволил хозяину вернуть контроль над своим телом. Послышался треск костей. Волк со всей силы стиснул челюсти, и звучный рык его постепенно перешел в измученный протяжный стон. Он изогнулся всем телом, а потом обессилено рухнул на шкуры. На светлой коже выступил пот. Рана на груди открылась и кровь, смешавшись с потом, принесла ему новую порцию боли. Невыносимой боли, от которой хотелось кричать, срывая горло и рыть когтями землю, до тех пор, пока они не сотрутся в кровь.