Однако, волка уже не было. Хотя память еще не вернулась, и он не помнил, ни себя, ни что с ним случилось. Теперь уже человек, а не зверь, он лежал неподвижно, с трудом сглатывая накопившуюся слюну каждый раз, и смотрел на тлеющие угли в очаге. Видимо, проследив его взгляд, рыбак спохватился подкинуть дров.
Хозяйка дома все это время суетливо бегала из угла в угол и что-то говорила мужу. Потом они перевернули его на спину, промыли рану теплой водой и нанесли на нее чуть прохладную зеленоватую мазь. В воздухе приятно запахло травами и человека начало клонить в сон. Уже засыпая, он заметил, как женщина принесла одеяло и прикрыла им его нагое тело.
Сон стал причиной новых страданий для истерзанного тела и духа. Он вновь видел, как мощные челюсти сжимаются на шеях белоснежных волков, как огромные когти разрывают мех и раздирают плоть, окрашивая снег кровью и наполняя морозную свежесть отвратительным запахом смерти. Он вновь слышал, как с хрустом ломаются кости, будто сухие ветки и искалеченные тела навсегда остаются лежать в кровавой снежной каше. Рев медведя раздается в ушах как раскат грома, его громадная туша, больше желтая, чем белая, заслоняет собой солнце и он, не в силах совладать со своим страхом бросается бежать прочь, трусливо поджав хвост. Но чудовищному берендею хватает всего лишь одного прыжка, чтобы его настичь. Размашистый удар когтистой лапой – и из волкодлака вышибает весь дух, грудь горит огнем, а со спины обрушивается череда оглушающих ударов и он падает, падает, падает…
Тело скручивает судорогой. Он мучительно стонет, но не может проснуться, чтобы прекратить этот кошмар.
- Нет… не надо… - шепчет он в отчаянии, пытаясь отползти от своего наваждения, закрывается от него руками и обнаруживает на себе одеяло и серые волчьи шкуры.
Все тело охватывает жар, дышать становится труднее с каждым мигом и человек с ужасом осознает, что лежит под изуродованными трупами свох погибших братьев. По коже его течет их кровь, а из пустых глазниц вываливаются могильные черви и, падая на мех, прожигают его.
Человек кричит. Ему кажется, что он кричит, но голоса не слышно.
На лоб опускается что-то мокрое и прохладное. Тьма скрывает все ведения, но облегчения не приносит. Перед глазами тут же появляется образ отца. Напряженный, угрюмый, он стоит чуть в стороне и пристально смотрит в самую душу. Свет от огня в очаге, почти не достигает до него, оставляя на лице много тени, из-за чего кожа кажется темно-серой. Зачесанные назад и стянутые в низкий хвост, седые волосы позволяют свободно разглядеть подрагивающие брови. Вот они медленно сдвигаются к переносице и, будто мохнатые ветви ели, занесенные снегом, тяжело нависают над пронзительными стальными глазами. Отец разочарованно поджимает губы, вытягивая их в длинную тонкую полосу, почти теряющуюся за густой бородой, и продолжает, молча сверлить его недовольным взглядом.
Следующие несколько дней волкодлак провел в бреду. Жар накрыл ночью и забрал все силы, так что к утру он не смог открыть глаз. Две женщины по очереди сидели возле его постели и молились всем светлым богам за его здравие. Временами, когда сознание возвращалось, волкодлак слышал их тихий шепот, обращенный к Жевуле, Хранительнице Жизни, или Карне, Вершительнице Судеб. То была милость богов, или забота двух добрых женщин, но вскоре он пришел в себя и даже сумел самостоятельно поесть.
Тем не менее силы так и не вернулись. Заглядывая в себя, человек ощущал беспокойство волка и сам волновался не меньше. Зверь не хотел подчиняться.
- Мне нужно отправить письмо, - выпалил он, как только рыбак оказался в поле его зрения.
Старик подошел к нему ближе и потрогал вспотевший лоб.
- Тише, парень. Не за чем так волноваться. Тебя вон еще лихорадит.
Волкодлак нетерпеливо откинул его ладонь.
- Ты не понимаешь, старик!
- Все я понимаю. Может даже по более твоего, - участливо отозвался рыбак и с кряхтением поднялся на ноги. – У тебя имя-то хоть есть?