— А если ты его добьешься, то уедешь от Беренжеров и будешь заниматься только живописью, может быть, портретной?
Адриана повернула голову.
— Уеду от Беренжеров? Да, разумеется, да и нет! — Она снова быстро повернулась к картине и тронула кистью ларец, который держал цыган. — Надо добавить немного золотистого, правда? — Она остановилась, ожидая ответа.
— Если тебе так кажется, — машинально произнесла Ливи, задумавшись над тем, что Адриана хотела сказать своим «да и нет».
Закончив с картиной, Адриана пошла умыться и переодеться. Ливи была одна в студии, когда зазвонил телефон.
В трубке зазвучал взволнованный голос Саймона:
— Ливи? Не знаю, что случилось, но только что я видел в окно инспектора Марбина. Он в саду беседует с Мэгги. Что происходит? Ты не знаешь?
— По-видимому, знаю, — спокойно ответила Ливи. — Сегодня утром я позвонила ему и рассказала о вчерашнем случае со мной.
У него вырвался раздраженный возглас:
— Я считал, мы с тобой договорились, что…
— Мы ни о чем не договаривались, — возразила она. — Ты дал мне совет, я им не воспользовалась. Вот и все.
— Лучше бы ты послушалась меня.
— То, что я рассказала инспектору Марбину, не повредит никому.
— Теперь он будет ходить по домам, беспокоить людей, задавать вопросы…
— Если они невиновны, это им никак не повредит, — сказала она, сдерживая желание прокричать в трубку: «Почему ты так не хочешь, чтобы полиция все знала? Почему? Может быть, ты что-то скрываешь от них?» Но она не могла, не осмеливалась.
Саймон стал говорить, что ему не хочется, чтобы тревожили Мэгги.
— Скорее всего, этого и не произойдет, — обыденным тоном заметила Ливи. — Если она ничего не знает, достаточно только, чтобы она сказала об этом.
— Разумеется, она ничего не знает! Мэгги не имеет ни малейшего отношения к данному делу!
— Разве?
— Что ты хочешь сказать своим «разве»?
— Только то, что сказала. Она — член семьи и поэтому так же, как и все мы, втянута в это дело.
— Мэгги посвятила всю свою жизнь Кейту. Она ничего не знает о том, что происходит вокруг…
Ливи присела, облокотившись о низенький столик для телефона, и удивленно спросила:
— Почему ты так беспокоишься, Саймон? Зачем так горячо защищать Мэгги?
— Кто-то же должен сделать это. А сейчас я пойду и послушаю, о чем инспектор говорит с ней.
— Ну это нетрудно предположить, учитывая, что ее дом стоит на той дороге, с которой в меня бросали камнями.
— Ливи… — В его голосе зазвучали новые нотки. — Что тебе сказал инспектор после того, как ты рассказала ему обо всем?
— Ровно ничего. Наверное, он не поверил мне, как и ты.
— Это несправедливо!
— Ты не хочешь мне верить, ведь так, Саймон? Ты хочешь, чтобы все было забыто, запечатано и похоронено на дне морском! Ты хочешь, чтобы все шло так, будто Клайв… просто умер и все… забыли об этом и продолжали жить по-прежнему. Ты не хочешь знать правду, да, Саймон? Ты…
— Ливи, что с тобой? У тебя истерика?
— Нет! Я просто пытаюсь понять, почему ты так настаивал, чтобы я не сообщала в полицию, почему ты так болезненно воспринимаешь то, что они расспрашивают Мэгги. Они и тебя будут расспрашивать, так что тебе лучше заранее приготовиться, Саймон…
— Мне нечего готовиться. Я был дома, ты же сама знаешь: ты мне звонила…
Он ждал ее ответа. Она молчала, опираясь на стол и судорожно сжимая в руке телефонную трубку.
— Ладно, Ливи, — наконец не выдержал он, — я пойду к Мэгги. До встречи.
Она повесила трубку и осталась сидеть, уставившись в телефонную книжку, испещренную каракулями Адрианы. По-видимому, визит инспектора очень расстроил Саймона, но почему?
— А, вот ты где!
Ливи подняла глаза и увидела в дверях Адриану в накинутом на плечи оранжевом пальто. В руке у нее была корзинка с мускусной дыней и несколькими авокадо, завернутыми в папиросную бумагу.
— Я к Мэгги. Надо отнести ей то, что она просила купить для нее в Линчестере.
— Тогда тебе лучше приготовиться: у Мэгги полиция!
— Что им там надо?
— Я сообщила инспектору Марбину о вчерашнем случае. Наверное, он опрашивает всех по соседству, не заметил ли кто чего-нибудь подозрительного на дороге.
— Ясно, — Адриана качнула корзинкой, — а как он прореагировал?
— Как я только что говорила Саймону, никак! Остается только надеяться, что он не решил, будто я все это сама выдумала!
— Кто знает, что в голове у полиции. — Не поднимая глаз, Адриана разглаживала бумагу, в которую были обернуты авокадо. — Ну что ж, лучше сразу покончить со всем этим. Так или иначе он когда-нибудь и ко мне соберется. Пойдем со мной, Ливи. Только накинь что-нибудь. Кажется, будет гроза.