В криокапсуле не бывает сновидений - так говорили на Земле. В ней не приснится лазурное небо и поле изумрудной травы, и озеро с водой, чистой как стекло.
Если же ты это видишь...
- Гоша!
...значит...
- Гоша!
...тебя уже будят.
- Гоша, проснись! - тонкий голосок звучал словно издалека. - Мы прилетели!
Георгий открыл глаза. Понадобилась секунда, чтобы мутное пятно над ним обратилось счастливым лицом Маришки. Судя по щекам и носу, она недавно ела торт. Прозрачная крышка стазисной капсулы глухо щёлкнула и отъехала вбок. Георгий сел, онемевшими губами улыбнулся сестре, размял шею, затем огляделся.
Остальные пассажиры, похоже, продолжали спать: справа и слева, в полумраке, виднелся ряд закрытых капсул. Интересно, как Маришке удалось отыскать нужную, не говоря уже о том, чтобы открыть?
В боковом коридоре послышались торопливые шаги, и у двери очутилась пожилая женщина в фартуке.
- Ну что поделаешь с этим ребёнком! - сказала она.
"Точно няня", - подумал Георгий.
Заметив его, женщина сперва оторопела, а через секунду всплеснула руками.
- Как же так? Ещё не время!
- Мы почти прилетели! - возразила Маришка.
- Всё должно быть по регламенту, - сказала женщина строго. - А вы, молодой человек, раз уж встали раньше положенного, пообщайтесь с капитаном.
Она вынула из уха портативное устройство связи, протёрла и подала его на тёплой морщинистой ладони.
В облике этой женщины было что-то знакомое и доброе, и Георгию тут же вспомнилась мать. А заодно - почему он вообще сел на этот корабль. "Господи, неужто и правда минуло сто двадцать лет? Неужели всё-таки добрались?"
Женщина взяла Маришку за руку, но та вредничала:
- Я хочу, чтобы Гоша нарисовал тюльпан! У него хорошо получается!
- Пошли, пошли, - няня вытерла ей лицо и повела назад, к освещённому коридору, - Гоша к нам ещё придёт.
Рисовать у Георгия и правда получалось. Так говорили на Земле.
* * *
Всё началось с маришкиного дня рождения.
На дворе был сентябрь, погода держалась солнечной, и Георгий угощал сестру мороженым в кафе напротив общежития. На лучший подарок его стипендии не хватало.
Впрочем, сестра была счастлива и трём ванильным шарикам. Чего ещё желать в восемь лет? Разве что пары монеток в копилку - на костюм лисы для театрального кружка. Последнее время Маришка только о нём и думала - о лисьем костюме с ушами и хвостом.
Георгий же думал, что она начинает кашлять в точности как мать.
Сестра была слишком маленькой, чтобы помнить, как умирала мама, но брат помнил всё. И от мысли, что Маришка родилась такой же, - чувствительной, - по спине пробегал холодок.
Георгий не знал, есть ли на Земле места без смога и кислотных дождей. Знал только, что если есть, - ему они не по карману. И не будут ещё много лет, даже выучись он на первоклассного архитектора. Болезнь не станет столько ждать. Если потребность в чистом воздухе можно назвать болезнью.
Решение нашлось внезапно и поначалу казалось столь фантастичным, что Георгий рассуждал о нём как бы между делом, не всерьёз. С рекламного буклета, на столике в кафе, улыбался космонавт. "Ты нужен Эдему!" - гласила надпись.
"Прямо так и нужен", - ворчал Георгий, заглядывая в разворот.
Однако условия посадки на "Пегас", что через три месяца отбывал к зелёной планете, удивительным образом подходили и брату, и сестре.
Во-первых, профессия архитектора значилась в списке наиболее ценных. Во-вторых, компания предоставляла серьёзную скидку для детей. Наконец, хорошо пройдя тесты, был шанс взойти на борт совершенно бесплатно.
На оборотной стороне буклета, среди россыпи созвездий, торжественно застыл "Пегас". Десять километров в длину и лишь два - в обхвате. На фоне круглого, ребристого паруса корабль напоминал спичку, которую воткнули в расправленную обёртку от пирожного.