Ковров живо воскликнул:
— Да никак! Ураган виноват, вы знаете, что творилось ночью. А обвинят меня. Я тайком от Черненко… Он амбарные замки навешивал на дверь машинного зала, а я подделывал ключи… Ну, вот…
— Ничего хорошего в этом нет, — глуховато сказала Нелли Петровна, не желая принимать его сторону. — На заводе существует строжайшая производственная и технологическая дисциплина. Вы могли пойти к начальнику цеха и получить разрешение.
Ковров искренне удивился:
— К Середину? Будто вы его не знаете.
Нелли Петровна спросила официальным тоном:
— Что же все-таки мешало вам поговорить с начальником цеха?
— Голова у него не тем занята.
— Что это значит? — строго спросила Нелли Петровна. Ковров понял, что и эти его слова она может истолковать по-своему.
— Извините… — пробормотал он.
— Объясните мне все-таки, что это значит? Чем это «не тем» у него занята голова?
Ковров обозлился: сама не понимает, что ли?
— А Середин что-нибудь решает? — подавшись в кресле к собеседнице и вперив жгучий взгляд в ее лицо, почти выкрикнул Ковров. — Он шагу сам ступить не может, как дите на поводу. В цехе это все знают. И вы должны знать. Что директор скажет, то он и делает — правильно ему говорят или неправильно. Директор же — не начальник цеха, не может он за всех работать. Чего же к Середину было ходить? Забили бы меня совсем, а то, чего доброго, уволили. Давай металл, давай!.. А как мы его даем, никому дела нет. Дожили: автоматики стали бояться, как бы чего не случилось. Конечно, она внимания требует, за ней смотреть надо, лишние хлопоты… — Ковров зло усмехнулся, махнул рукой. — А вы говорите — Середин!..
Он откинулся в кресле. Наступило тяжелое молчание.
Нелли Петровна глуховато, усталым голосом заговорила:
— Как вы легко судите о человеке!.. Ну, хорошо, не будем говорить о начальнике цеха. Но вы-то сами перед чем оказались, чего в одиночку добились?
Ковров угрюмо сказал:
— В первый раз сегодня схема отказала… Сработала только половина, будто кто вторую заранее отключил…
Нелли Петровна вскинула на Коврова глаза.
— Нарочно кто-то отключил? — удивилась она.
Ковров медленно произнес:
— Я… такого… не сказал.
— Чего-то не договариваете… — Нелли Петровна нахмурилась, помолчала. — Ну хорошо, вернемся к делу. Работать без автоматики нельзя. В этом вы правы. Чего же вы от меня хотите?
Грубоватое лицо Коврова утеряло замкнутость, засветилось.
— Ремонт воздухонагревателя займет теперь полгода, — спокойно заговорил он. — Полгода печь будет стоять. А мне пришла в голову мысль: пока ремонтируют, дуть в домну холодный воздух. Прямо из атмосферы. Как наши предки. Кокса больше сгорит, чугун дороже обойдется, а все-таки печь будет работать.
— Интересный вы человек! — Нелли Петровна усмехнулась. — Идеи так и прут из вас. Представляю, как вы замучили Черненко… — И, как бы прерывая себя, воскликнула: — А что, если и в самом деле холодное дутье?..
— Вот именно! — оживился Ковров. — Нужен теплотехнический расчет, тогда можно доказать… Директору не докажешь, он не доменщик, а Григорьев — другое дело, он был у нас начальником доменного цеха, потом директором, я тогда в школе учился…
— Когда вам нужен расчет теплового режима печи на холодном дутье? — деловито спросила Нелли Петровна.
— Да утром… Сразу доложить Григорьеву. Главное, сразу, чтобы время выиграть.
Нелли Петровна решительно сказала:
— Хорошо. За ночь я подсчитаю, справочники у меня дома, надо кое-что восстановить в памяти.
Она оперлась локтем о стол и о чем-то задумалась. Ковров смотрел на нее с беспокойством: встревожило ее что-нибудь?
— Сам Григорьев во главе комиссии… Уж не знаю, хорошо это или плохо, — проговорила Нелли Петровна. — Не в каждую комиссию назначат такого крупного работника из центра. Ну, ладно! — Прежняя энергия засветилась в ее взгляде. — Бой начнется завтра, а сейчас по домам.
VII
В наступивших сумерках они вдвоем вышли из лаборатории и зашагали между цехами к проходной. Оказалось, что Нелли Петровна живет на правом берегу реки, неподалеку от бульвара Металлургов — там же, где и Ковров. Они дождались автобуса, сели на свободное кресло. Народу было немного, вечерняя смена началась, а до ночной было еще не скоро. Автобус качало на мягких рессорах, мимо за окнами проносились уличные фонари, сиявшие молочным светом газовых трубок витрины магазинов. Ковров после напряжения, не оставлявшего и прошедшей ночью, и днем, стал подремывать. От толчка на повороте автобуса он привалился плечом к соседке и, очнувшись от дремы, извинился.