- Если бы я был способен на чувства... - он позволяет словам повиснуть в воздухе, и я чувствую их вес, потому что они заставляют меня чувствовать себя не настолько неправильной. Не такой испорченной и извращенной. Не такой безумной из-за чувств к этому мужчине. Не такой слабой из-за принятия того, что он заставляет меня чувствовать, хотя и прекрасно знаю, что должна бороться с ними.
Я забираюсь в машину, и Тобиас в последний раз смотрит на меня, прежде чем захлопывает дверь, отрезая меня от солнечного света, проникающего в салон машины, и лишая ощущения какого-либо тепла. Тобиас хлопает рукой по плечу Престона, и они вместе возвращаются к входу в здание.
Машина отъезжает от бордюра, и меня начинает тошнить. Водитель проезжает по жарким тесным улицам Нью-Йорка, и, хотя люди, идущие по тротуарам, выглядят потными и уставшими, мне бы хотелось оказаться на их месте прямо сейчас. От ледяного холода кондиционера на коже появляются мурашки, и я обхватываю себя руками. Мы едем примерно час, и, наконец, подъезжаем к дому. Обычный дом на обычной улице. Водитель выходит из машины и открывает мою дверь, терпеливо ожидая, пока я выйду. Я вылезаю из салона, и тепло от нагретого солнцем тротуара, поднимаясь волнами, приветствует мое озябшее тело.
- Сюда, - говорит водитель. Я следую за ним через улицу, и он ведет меня по ступенькам к таунхаусу из красного кирпича. Открыв входную дверь, водитель отступает назад, чтобы впустить меня внутрь. В ту секунду, как я пересекаю порог, дверь захлопывается. Он бросил меня здесь одну.
Я замерла на месте, словно олень, пойманный в свете фар, мое сердце колотится, а инстинкты кричат мне просто открыть дверь и бежать. Передо мной находится широкая лестница с высокими витражами за ней. Сквозь разноцветное стекло проникает свет, попадая на хрустальную люстру и отражаясь маленькими солнечными зайчиками на мраморном полу. Я привыкла к деньгам Тобиаса и Престона, к их хорошим машинам, дорогим костюмам, но это... это деньги Старого Света, как что-то из «Великого Гэтсби». Здесь, правда, довольно красиво.
Я провожу пальцами по столику в центре фойе, вдыхая запах свежих лилий в вазе.
- Ах, какая красавица. - Я подпрыгиваю от звука голоса с британским акцентом, и мой взгляд поднимается к лестнице. Там стоит Третий, свет, проникающий сквозь окно позади него, эффектно очерчивает его силуэт, оставляя тот в тени. У меня не получается рассмотреть его лицо. Снова. Кажется, это его фишка - быть скрытым, оставаясь на виду.
- Третий, - выдыхаю я.
- Отвернись, красавица.
Я медленно поворачиваюсь в сторону черной глянцевой двери с блестящей латунной ручкой. Подошвы его туфель стучат по мраморному полу. С каждым его шагом, мое сердце все громче стучит в ушах, будто желая заглушить звуки не желаемого для меня приближения этого мужчины.
Его пальцы едва касаются моего плеча, и меня тут же сковывает напряжением.
- Я не причиню тебе вреда, Элла.
Я ему не верю. Он хочет унизить меня, сделать из меня не более чем игрушку. И хотя это равноценно тому, что делали Тобиас и Престон, с ними все ощущалось по-другому. Его горячее дыхание скользит по моей шее, и я закрываю глаза, стискивая челюсть от накатившей тошноты.
- Ты напрягаешься всего лишь от моего прикосновения и все же жаждешь Тобиаса, - он смеется. - Я могу понять притяжение. Он... как мощь стихии, которая манит даже самых сильных из нас. Не нужно стыдиться желания к нему, моя милая игрушка. Не стыдись того, что хочешь их обоих. Они – мастера в этой игре, а ты - просто пешка для развлечения.
- Но я здесь, чтобы развлечь тебя, - говорю я.
- Ах, да, - соглашается он, его губы находятся прямо рядом с моим ухом. - Но я никогда не претендовал ни на что другое, кроме роли монстра, красавица, – выдыхает он возле моего горла. - Я бы сожрал тебя, погубил и сломал, но я также заклеймил бы тебя. Я бы опустошил всех, кто посмел бы причинить тебе боль, включая их, - его голос был пропитан властными ноткам. Легкость, с которой он произносит слова, заставляет меня содрогнуться.
Я не понимаю. Почему я? Из всех девушек в этом городе, почему именно я? Причина в том, что я достаточно глупа, чтобы попасться в эту игру? И я определенно безумная, не так ли? То есть им нужна была сумасшедшая девушка, которой нечего терять, девушка, которая попалась бы на их манипуляции. Мысли крутятся в хаотичном эмоциональном клубке. Слова, которые мне говорили Тобиас и Престон, проигрываются в моей голове на повторе, и мне интересно, придавали ли они им тот смысл, что и я? Я особенная? Необычная? Или же просто очередная бесполезная игрушка, сломанная кукла, которая ждет, когда ее отбросят в сторону?