Рискнем ли мы утверждать, что наши представления об истине применительно к настоящему миру столь же однозначны и безапелляционны?
Мы считаем, что, как правило, познаем окружающий мир через опыт; опыт убеждает нас, что сегодня среда, 14 апреля 1993 года, и что на мне сегодня синий [165] галстук. На деле же то, что сегодня среда, 14 апреля 1993 года истинно только по григорианскому календарю, а мой галстук является синим только в рамках западного хроматического спектра (известно, что в латинской и греческой культурах границы между зеленым и синим отличались от принятых у нас). Здесь, в Гарварде, можно поинтересоваться у Вилларда Ван Ормана Квина, в какой степени наши понятия об истине определяются заранее заданной холистической системой допущений, у Нельсона Гудмана — многообразием способов мировосприятия, а у Томаса Кана — как понятие истины зависит от заданной научной парадигмы. Надеюсь, все они согласятся: то, что Ретт женился на Скарлетт О'Хара, является истиной только в рамках дискурсивного универсума «Унесенных ветром», так же как то, что на мне синий галстук, является истиной только в дискурсивном универсуме определенного представления о цветовом спектре.
Я не хочу притворяться ни скептиком-метафизиком, ни солипсистом (говорят, в мире и так переизбыток солипсистов). Я отлично понимаю, что существуют вещи, [166] которые мы познаем через непосредственный опыт, и если кто-нибудь из вас крикнет, что за спиной у меня крокодил, я мигом обернусь, чтобы проверить, истинная это информация или ложная. Я думаю, мы придем к единому выводу, что крокодила в этой аудитории нет (при условии, что у нас совпадают представления о зоологической таксономии). Однако, как правило, наше единоборство с понятиями истинного и ложного принимает куда более сложные формы. В данный момент нам известно, что в этой аудитории нет крокодилов, однако по прошествии часов и дней истина эта станет несколько более спорной. Например, когда эти лекции будут опубликованы, читатели примут на веру, что 14 апреля 1993 года в этой аудитории не было крокодилов, однако сделают это уже не на основании собственного опыта, а на основании уверенности, что я — заслуживающий доверия человек, который правдиво описал состояние дел в этой аудитории 14 апреля 1993 года.
Все мы убеждены, что в настоящем мире важнейшим критерием является истина, но склонны считать, что литература описывает мир, который следует принимать как [167] данность, на веру. На самом деле и в настоящем мире понятие «принять на веру» столь же актуально, как и понятие истины.
То, что Наполеон умер в 1821 году, не известно мне из личного опыта. Более того, основываясь только на личном опыте, я не могу даже утверждать, что Наполеон вообще существовал (собственно говоря, в свое время была написана книга, в которой доказывалось, что Наполеон был солярным божеством). То, что на свете существует город под названием Гонконг, и даже то, что первая атомная бомба взрывалась посредством реакции деления, а не синтеза, тоже выходит за рамки моего личного опыта; собственно, я вообще мало что знаю о ядерном синтезе. По словам Хилари Путнам, существует «лингвистическое разделение труда» — которое соответствует общественному разделению познания: я делегирую другим познание девяти десятых реального мира, оставляя за собой познание оставшейся десятой части9. Через два месяца я собираюсь в Гонконг; я куплю билет в уверенности, что самолет приземлится в месте, называемом Гонконг, — то есть я могу и дальше жить в реальном мире, не превращаясь в невротика.
[168] Я уже привык, что в отношении многих вещей мне приходится принимать на веру чужие познания. Я ограничиваю свои сомнения одним специфическим сектором знаний, а во всем остальном полностью полагаюсь на Энциклопедию. Под «Энциклопедией» я понимаю всю совокупность человеческого знания: я знаком с ним лишь частично, но всегда могу к нему обратиться, потому что оно подобно огромной библиотеке, состоящей из всех книг и энциклопедий, всех документов и манускриптов всех времен, включая иероглифы Древнего Египта и ассирийскую клинопись.
Личный опыт, а также длинная череда сознательных решений, основанных на доверии к человеческому сообществу, убедили меня, что вещи, описанные в Полной Энциклопедии (иногда весьма противоречивым образом), рисуют достаточно правдивую картину того, что я называю реальным миром. Другими словами, механизм нашего восприятия настоящего мира мало чем отличается от механизма восприятия вымышленных миров. Я делаю вид, будто знаю, что Скарлетт вышла замуж за Ретта, точно так же, как делаю вид, будто знаю [169] из собственного опыта, что Наполеон женился на Жозефине. Разница, по всей видимости, заключается в степени доверия: мое доверие к Маргарет Митчелл отличается от моего доверия к историкам. Я готов верить, что волки умеют говорить, но буду верить лишь пока читаю басню; все остальное время я исхожу из того, что волки точно соответствуют описаниям последнего международного конгресса Зоологического общества. Я не стану обсуждать здесь, по каким причинам я доверяю Зоологическому обществу больше, чем Шарлю Перро. Таковые существуют, и они достаточно весомы. Однако весомость отнюдь не означает, что их так уж легко облечь в слова. Напротив, причины, по которым я верю историкам, утверждающим, что Наполеон скончался в 1821 году, куда сложнее тех, по которым я убежден, что Скарлетт О'Хара вышла замуж за Ретта Батлера.