А л е к с а н д р. Ничего, ничего. Пройдет. (С усмешкой.) Молодость летит, старость кряхтит. Иди, Евгений, иди. Ноги у тебя длинные. Шагаешь широко. Что для тебя двадцать километров — раз плюнуть. Иди. А я… Я потом… как-нибудь… Евдокии скажи, чувствую себя хорошо. Привет передай. И возвращайся.
Евгений снимает с гвоздя вещевой мешок, подходит к Александру, кладет ему руку на плечо, уходит.
(Смотрит в окно.) Пошагал. (Берет гармонь, садится на табурет. Заиграл, негромко напевая.)
Видны огоньки деревни.
Сцена постепенно освещается.
В доме Евдокии. У открытого окна сидит сама Е в д о к и я, рано состарившаяся женщина. Она пристально вглядывается в темноту. Входит П а в л а.
П а в л а. Сына ждешь?
Евдокия молчит.
Сказывают, в город перебирается. (Садится напротив Евдокии.) Что ж, в городе оно вольготней, не то что в деревне — забот полон рот. Это нам с печью расставаться невозможно, а молодым… молодым везде дорога. Так и в песне поется. Вот только старикам не всегда почет. Взять хотя бы тебя. Детей в люди вывела, а сама все одна да одна…
Евдокия даже не шелохнется.
Богатая невеста Фенька. Все, кажись, есть, а ведь тоже город ей подавай. Захар для нее в огороде чего только не насажал!.. Капуста цветная и та не как у людей — с пупырышками… И еще… мудреное слово… патефоны какие-то… Этакие круглые, по краям узорчатые. А в доме самовар большущий, на серебряном подносе. Раньше только попадья из такого самовара чаи распивала. А приданого в сундуке…
Е в д о к и я. Зачем пришла, Павла?
П а в л а. Не серчай, Дуня. Сына твоего жалею. Охомутала Фенька Жеонида, приворожила.
Е в д о к и я. Все-то ты знаешь, соседка.
П а в л а. Спроси любого — всяк тебе скажет. Через таких вот и пропадают хорошие мужики. А твой Жеонид мне что сын родной. Бывало, дровишек наколет, картошку в яму стаскает. А теперь мимо пройдет и не заметит.
Е в д о к и я. Не Жеонид, а Евгений. Сколько раз говорила…
П а в л а. Евгений… Жеонид… Один бес. Вот уйдет — и поминай как звали… Мать нужна детям, пока они малые, а вырастут… Хоть копейку сыновья твои ученые прислали тебе? Хоть письмишко одно?
Е в д о к и я. Прислали, не прислали… Мои дети — моя и печаль.
П а в л а. А мне и пожаловаться не на кого… Судьба моя такая — что былинке век свой доживать… А ты помнишь, как за нами Федор со Степаном ухаживали? Какие красавцы были! В вышитых косоворотках, сапоги со скрипом…
Е в д о к и я. Черемуха в цвету, соловьи в саду — все осталось на том берегу. А на этом — старость, старость…
П а в л а. А жить все одно охота. (Помолчав.) Пока Жеонид… Евгений твой в город не удрал, скажи, чтоб помог мне с дровишками. Заколею зимой, как таракан.
Е в д о к и я. Скажу.
За окном — размеренный стук колотушки.
Кто ж это по деревне с колотушкой ходит?
П а в л а. Брат твой.
Е в д о к и я (удивилась). Алексан?
П а в л а. Всю жизнь прочудил. Работал, работал и ничего, кроме горба, не нажил. А ведь каким молодцом был.
Е в д о к и я. К тебе сватался… Твой Степан поперек дороги встал…
П а в л а. Да… Взял Степан мое сердце…
Дверь распахивается, на пороге — А л е к с а н д р с колотушкой.
Е в д о к и я. Здоро́во, брат. То от тебя ни слуху ни духу, а то ровно снег на голову. Да еще средь ночи.
А л е к с а н д р. Какая ночь? Еще и десяти нет. В самую пору сумерничать, лен прясть, языками чесать. Или вы теперь живете на городской лад? У телевизора зеваете? Прошелся по деревне — у многих телевизоры… (Здоровается с Павлой.)
П а в л а. У многих… И лисопеды, и мотоциклеты, и пылесоры, а души нет. А коль нет души!.. (Махнула рукой.)
А л е к с а н д р. Какие дома!.. Одна твоя избушка, Павла, только и портит всю улицу.
П а в л а. На подпорках держится… Война мужика унесла… Дрова по полешку приходится клянчить.
А л е к с а н д р. А колхоз чего не поможет?
П а в л а. У колхоза своих делов хватает. Страда. А как ты живешь, Алексанушка?
А л е к с а н д р. По-стариковски. День прошел, и ладно.
Е в д о к и я (рассматривая колотушку). Откопал же… Сколько лет не слыхать было колотушки…