Возвращаясь к моменту первой встречи, я хочу отдать должное мудрости и доблести, которые выказал мой троюродный дядя, теоретик в сфере нижней пищеварительной системы и виршеписец физиологического направления, носивший имя Кррхр. Он смог понять, что мы имеем дело с представителями разумной расы из других миров, а главное, сумел действовать на уровне ответственности, которую такое понимание накладывало.
Никогда не изгладится в моей памяти величественная картина — колоссальный космический корабль, несколько двуногов с «лопатами» наперевес, и Кррхр, медленно идущий им навстречу, время от времени останавливаясь и с подчеркнутым миролюбием жестикулируя. Когда Кррхр преодолел половину расстояния, разделявшего нас и наших небесных гостей, из среды последних выступил один и двинулся навстречу Кррхру. Итак, отважный шестиног и достойный двуног сошлись лицом к лицу и остановились в нескольких шагах друг от друга. Стало возможным сравнить их размеры — длина туловища у них была примерно одинакова, в этом мы убедились, когда Кррхр уселся наземь и приветственно сложил лапы на брюшке. Двуног отличался более массивным телосложением и крупной, подвижной головой. Некоторое время они разглядывали один другого, затем пришелец открыл рот и произнес историческую фразу — первую, услышанную нами от великих небесных братьев. Обладавший безупречной фонетической памятью Кррхр тут же ее повторил, сочтя сказанное приветствием. Это вызвало у пришельцев бурную реакцию — как выяснилось при дальнейшем общении, то был знак удовольствия и одобрения, именуемый «ржачкой». Произнесший же фразу двуног, державший свою «лопату» наперевес, опустил ее и тоже «заржал». Кррхр почувствовал, что дело идет на лад, и выразил удовлетворение, как водится у нас, ритмическим попискиванием, вызвав ответный новый взрыв «ржачки».
Так было положено начало беззаветной, нерушимой дружбе шестиногов и двуногов, а заодно — историческому процессу на нашей планете.
Следует подробно остановиться на той первой фразе, которую произнес двуног и старательно повторил Кррхр. Она глубоко запечатлелась в нашей народной памяти, однако, даже впоследствии, вполне овладев языком двуногов, мы не смогли понять ее смысл. Парадокс этого знаменитого на весь наш мир высказывания заключается в том, что каждое слово в отдельности является понятным и никаких двусмысленностей не содержит. Однако в своей совокупности эти слова не означают ничего и становятся бессвязным, алогичным набором лексем. Попытки обратиться за истолкованием к самим двуногам оканчивались ничем — небесные братья ссылались на трудности перевода и всячески уклонялись от прямых ответов. Лучшие умы среди наших любомудров и логистов бились над расшифровкой сверхъестественной фразы, но тщетно. Видимо, здесь пролегает граница между разумением великих небесных наставников и нашим мышлением, отягощенным атавистическими чертами и доморощенностью.
Что касается самой фразы, то я ее с удовольствием процитирую для любителей головоломок. Итак, в то утро пришелец, разглядывавший Кррхра. произнес: «Мать честная, ну и таракан!».
2.
Итак, свершилось потрясающее и судьбоносное событие — нашу планету посетили представители иной, высокоразвитой цивилизации. Значение такого факта трудно переоценить. Именно благодаря ему шестиноги смогли осознать всю глубину своей отсталости, устыдиться и дружно, широким шагом двинуться к высотам прогресса.
В космическом корабле, как выяснилось, размещалось около полутора тысяч двуногов, причем преобладали самцы, а самки составляли примерно четверть от общего количества: за время полета некоторые из них произвели на свет детенышей.
Первым делом двуноги занялись постройкой хижин и вскапыванием земли. Вскоре луговина близ речки, которую они облюбовали для поселения, оказалась сплошь перекопана и вдобавок окружена глубокой канавой и крутой насыпью. Мы, шестиноги, каждодневно общались с небесными гостями, стараясь усвоить их язык. Вскоре многие из нас начали сносно изъясняться по-двуножьи. Многовековые занятия поэзией, любомудрием и логистикой отшлифовали наши умы и подготовили их для восприятии иного языка и новых откровений. Само собой разумеется, именно мы, как менее развитая раса, стремились приобщиться к духовному миру двуногов, а не наоборот. Сразу же мы обогатились принципиально новым, краеугольным понятием —«халява».
Едва общение пошло на лад, двуноги ясно дали понять, что не желают делиться своими знаниями безвозмездно. «На халяву не пойдет»,— мудро заявили они, отстаивая систему своих ценностей, недоступную поначалу для наших непросвещенных соотечественников. Ведь мы издревле жили именно «на халяву», собирая произрастающие в избытке плоды и оделяя ими друг друга, чтобы все, включая престарелых, немощных и малолетних, имели пропитание в достатке. Противоестественность и реакционность такого обычая мы осознали только благодаря двуногам. Именно наличие балластных слоев населения заставляло нашу цивилизацию топтаться на месте. Но с приходом небесных братьев шестиноги сделали резкий рывок по историческому пути — и вскоре наша община очистилась от никчемных старикашек и калек, которые сами собой перемерли от недоедания. Так население самоосвобождалось от лишних элементов, чтобы энергичной, монолитной массой двинуться ко всеобщему процветанию.
Сам я целыми днями крутился в поселке двуногов, стараясь приобщиться к их прогрессивным идеям.
Немало перетаскал я туда чавчавки, ураура и молодых хвощей, порой в ущерб для собственного желудка, однако тем дороже становились приобретаемые познания, тем глубже запечатлелись они в моем сознании.
Чаще других меня удостаивал беседы высокий, жилистый двуног с багровыми рубцами на так называемой «морде». Звали его Бульт, но, по бытующей среди небесных гостей привычке носить два имени /одно от рождения, другое благоприобретенное — «кликуха»/, собратья предпочитали называть его «Гайкой».
В первую очередь мне хотелось узнать о целях и задачах межзвездной экспедиции двуногов. Отмечу, что «Ганка» на расспросы отвечал большей частью односложно, поглощенный пережевыванием моих подношений, и не любил вдаваться в подробности. Поэтому информация, полученная от него, нуждалась в осмыслении и логическом развитии, чтобы в результате сложилась целостная картина. К примеру, на вопрос о том, как формировался состав экспедиции, он пробурчал: «Ну, того-этого, кто особенно отличился, тех захомутали и выслали». Такая лапидарность свидетельствует о его скромности и позволяет прийти к некоторым выводам. Очевидно, могущественная цивилизация избрала именно своих лучших представителей /тех, кто «особенно отличился»/ для полета к другим мирам. Немало трудов стоило выяснить, какие конкретные заслуги предопределили включение Бульта в состав экспедиции. Он неохотно распространялся на эту тему, однако после настойчивых расспросов сообщил, что главным поводом послужил его поразительный, с моей точки зрения, поступок: «замочил одного гада легавого». Иными словами, Бульт лишил жизни другое двуногое существо. Столь экстраординарное действие было непонятно и чуждо нам, прозябавшим в своей галактической глухомани, где все живое пользовалось статусом священной неприкосновенности. Примечательный факт: многие понятия и обозначавшие их слова нам пришлось заимствовать непосредственно у двуногов, к примеру, «принуждение», «насилие», «убийство», а ведь это неотъемлемые атрибуты их цивилизации.