Мы также переняли опыт двуногов, введя в обиход понятие «борьба». Одно из радикальных отличий между нашим доисторическим обществом и цивилизацией великих небесных братьев я усматриваю в том, что их отношения, образ жизни и мышление глубоко проникнуты духом «борьбы». Двуноги всегда и повсюду «борются»— с природой ради выживания, друг с другом для «лучшей жизни», и даже со своей совестью в интересах «прогресса». Вот ключ к постижению их успехов, без него вообще невозможно разобраться в поведении этих существ. Вспомним хотя бы вышеизложенный инцидент между Бультом и «гадом легавым»— как я поначалу зашел в тупик, пытаясь оценить происшедшее с традиционных шестиножьих позиций, но стоило хорошенько уяснить суть и принципы «борьбы», все стало на свои места.
Вместе с «борьбой» в нашу жизнь неизбежно вошло много нового — например, естественное размежевание на «своих» и «чужих». Ныне трудно представить, как мы могли обходиться без него. Поначалу все шестиноги разделились на «прогрессистов» и «ретроградов», иначе говоря, на сторонников двуножьих идей и на их противников. Последние, впрочем, себя таковыми не объявляли, прибегая ко лживым и подлым уверткам, дескать, мы никому не навязываемся, просто хотим жить, как жили наши предки. Справиться с замшелыми догматиками удалось без каких-либо затруднений, ведь они отрицали «борьбу», а мы, избегая лишних словопрений, «боролись» на каждом шагу. Двуногие братья охотно помогали нам советами, и дело быстро пошло на лад. Специфика «борьбы» между шестиногами осложняется наличием крепкого панциря, который не так-то легко продолбить. Тут-то и пригодилась привычка «прогрессистов» всегда и всюду носить при себе крепкую палку за неимением настоящей «лопаты». Двое из нас хватали «ретрограда», третий разжимал ему челюсти, а четвертый всаживал палку прямо в глотку. Как видим, для каждой конкретной акции требовалось четырехкратное численное превосходство, а в первое время мы, ученики двуногов, составляли меньшинство. И это естественно, ведь к восприятию новых идей способна лишь лучшая, немногочисленная часть населения. Однако противникам, именно по причине их «ретроградности», нечего было противопоставить нашим палкам. С каждым днем ширилась убыль наших «врагов», поэтому многие из них проникались величием нового учения и переходили на нашу сторону.
Наконец всем без исключения стало понятно, что если каждый будет стремиться к личному преуспеванию, в итоге непременно создается общее благо. Но этого мало — надо стремиться сразу к общему благу, и только тогда получится «прогресс».
Нам предстояли великие свершения — наладить земледелие, создать промышленность для удовлетворения многообразных потребностей, а потом построить космические корабли, чтобы «высылать» своих отличившихся собратьев в иные миры.
Стыдно сказать, до прибытия двуногов мы не имели никакой одежды и ходили совершенно голыми, не испытывая притом ни малейших нравственных неудобств. Чтобы дать каждому шестиногу штаны с шестью штанинами, требовалось освоить возделывание технических культур и построить ткацкие предприятия. Эту идею нам подали двуноги, которые, кстати, за время полета весьма пообносились. Забегая вперед, отмечу, что большинство из нас как ходило голышом, так до сих пор и ходит — слишком много сил ушло на упорную непрерывную «борьбу».
Ибо с искоренением «ретроградов» дух «борьбы» не угас, мы вошли, так сказать, во вкус и жаждали дальнейших свершений. К тому же требовалось укреплять и беречь достигнутое, зорко следить »а осуществлением «единомыслия» и беспощадно пресекать любые поползновения затаившихся реакционеров. Естественно, когда всего себя отдаешь «борьбе», просто некогда заботиться о собственном пропитании. Посему пришлось пересмотреть некоторые устаревшие обычаи. Весь растительный мир мы объявили общественным достоянием, учредили его опеку и охрану. Самовольный сбор и поедание плодов стали рассматриваться как тягчайшее антиобщественное деяние, с вытекающими отсюда последствиями. Население радостно приветствовало новшества, поскольку шестиноги издревле привержены к аккуратности и порядку. Все, от мала до велика, охотно кормили тех, кто с палкой в лапах способствовал расширению «прогресса». А когда, из-за недостаточного присмотра и ухода, наши сады начали хиреть от многочисленных болезней и паразитов, рядовое население не испугалось лишений, и каждый стал отдавать «борцам» три четверти своей ежедневной порции вместо первоначально узаконенной половины.
Повторяю, дух «борьбы» не угас и требовал найти очередного противника. Не распознав его сразу, мы попробовали покорить природу и стали осушать близлежащие болота, дабы впоследствии возделать их и засеять техническими культурами для производства штанов. Однако палками рыть неудобно, и пришлось собирать на общественные работы тех, кого подозревали в ренегатстве. Под нашим неусыпным надзором потенциальные ренегаты прямо лапами вырыли несколько больших канав, но вскоре издохли все до единого. Вскапывать осушенные болота оказалось некому, так же, как и выкорчевывать засохшие сады там, где понизился уровень грунтовых вод. Впрочем, эти мелкие проблемы отпали сами собой, поскольку появился новый повод для «борьбы», лучшего не придумаешь.
Даже странно, что он возник сравнительно поздно — думаю, немаловажную роль сыграл чересчур медленный переход от вольготного доисторического житья к современным рационам питания. Ведь желудок у нас, шестиногов, издревле является средоточием духовных процессов.
Нельзя сбрасывать со счетов и помощь наших двуногих наставников. Их трезвый, непредубежденный взгляд на вещи сослужил нам хорошую службу. Небесные гости не переставали удивляться, как это черные и рыжие шестиноги мирно уживаются вместе и не делают между собой никаких различий. Неоднократно и подолгу двуноги допытывались, какая раса у нас главенствует» часто ли возникают раздоры и во что они выливаются. Поначалу мы не могли взять в толк, чего от нас хотят, а двуноги уговаривали не скрытничать и рассказать все как есть. Когда же мы наконец прозрели и «борьба» вспыхнула с небывалой силой и размахом, наши высокоразвитые учителя успокоились и заявили, дескать, зря эти «тараканы» корчили из себя невесть что, таились и притворялись, теперь-де они показали свое подлинное нутро, и оказалось, что у них «все в точности как у людей».
К стыду нашему признаюсь: никто прежде не притворялся, просто мы, черные шестиноги, не подозревали, какая пропасть разделяет нас и рыжих выродков, которые веками жили с нами бок о бок, тщательно маскируя свою гнусную сущность. То на сходках, то в застолье, а то и просто на прогулках затевались безобидные поначалу споры. Скажем, какое туловище красивей — округлое и ладное, как у нас, или худосочное и поджарое, как у рыжих. Зачастую мы добродушно трунили над малоприятным говором рыжих, которые имеют обыкновение проглатывать флексии и пришепетывать. Представьте себе, эти нахалы имели наглость возражать, мол, черные говорят скрипуче, трескуче, с присвистом, и не им /черным/ учить рыжих правильному произношению. А когда не хватало аргументов для честной полемики, эти грязные заморыши подло глумились, называя нас немытыми пузатиками. Вдобавок они нагло переиначивали древнейшие предания — послушать их, так выходило, что рыжие жили на этих благословенных землях с незапамятных времен, а черные шестиноги заявились сюда на готовенькое, со зловонных топей, и свидетельством тому — панцири цвета грязи. Однако в преданиях ничего не говориться о том, какого цвета были первые мудрецы и поэты. Зато всюду подчеркивается, что они отличались телесной гармонией и крепостью. Нетрудно рассудить, кто более гармоничен и крепок — мы или худосочные рыжие пройдохи, которые нагрянули к нам в отечество из бесплодных пустынь, иначе откуда бы взялся у них этот унылый цвет пересохшего песка, тощие приплюснутые туловища, гаденькая семенящая походка… Однако не стоит перечислять лживые мерзости, которыми нас осыпали зарвавшиеся рыжие уроды, подобно тому, как ни к чему приводить разумные доводы, которыми мы защищали очевидное. Истина способна постоять сама за себя, а заключается она в том, что мы живем на земле своих достославных предков и, с какой бы стороны ни взглянуть, являемся отборной, образцовой расой.