Надо воздать должное его плану -- все это было очень лирично и свидетельствует о том, что нашей полиции не чужды благородные порывы.
Вся эта процедура заняла довольно много времени. И пока молодой Бернет набрасывал на бумаге свои сердечные излияния, Артур Маллинг, не дождавшись его появления, скончался.
Через несколько секунд, под действием хлороформа, он потерял сознание... хлороформ продолжал капать, пропитывая слой ваты, и, когда полисмен поравнялся с банком, на десять минут позже, чем обычно, Маллинг уже был мертв.
Прокурор откинулся на спинку кресла и в изумлении уставился на своего подчиненного.
-- Черт побери, как удалось вам выяснить все это? Мистер Ридер сокрушенно покачал головой.
-- У меня имеется своего рода инстинкт; это какое-то несчастье для меня, но это действительно так. Во всем я подозреваю что-то дурное... даже увядающий розан, подкова,-- все наводит меня на грустные размышления. И во всем для меня таится что-либо преступное. Такова уж моя натура, но что же поделать,-- она такова, и ее не переделать!
Глава 2. Кладоискатели
Среди преступников укоренилось широко распространенное мнение, будто бы любой из чинов полиции является состоятельным человеком и что состояние полицейского всегда составлено путем воровства, взяточничества и шантажа.
Основной темой разговора во всех пекарнях и прачечных пятидесяти тюрем Англии являются богатства полицейских, причем все преступники убеждены в том, что жалованье всех сколько-нибудь видных чинов полиции является лишь незначительной частью бюджета и что у них имеются личные средства, о которых они предпочитают умалчивать.
Мистер Джон Ридер в течение двадцати лет имел дело с преступниками, подделывавшими банкноты и грабившими банки,-- иными словами с аристократией и капиталистами преступного мира. Этого было достаточно для того, чтобы в преступной среде шли бесконечные рассказы о накопленных им богатствах, принадлежащем ему имении и прочих ценностях.
Никто из преступников не предполагал, что у Ридера имеется текущий счет в банке, на котором значится крупная сумма,-- они отлично понимали, что столь умный человек не станет рисковать возможностью огласки и что он сумеет свои капиталы хранить в тайне.
По всей вероятности, он спрятал принадлежащие ему ценности и деньги в какой-нибудь тайник.
Сотни людей, всю свою жизнь занимавшихся тем, что они преступали закон, мечтают о том, что в один прекрасный для них день они найдут клад, который даст им возможность безбедно прожить остаток своей жизни.
И единственное, что успокаивало весь этот люд при мысли о богатстве Ридера, было то, что они считали, что скоро наступит день, когда (ведь Ридеру было за пятьдесят лет!) придется расстаться со своими ценностями, потому что даже золото плавится при определенной температуре, а банкноты, как известно, печатаются не на асбесте...
Прокурор обедал в обществе председателя суда. Они встретились в субботу в клубе, а, кстати сказать, суббота -- один из двух дней недели, когда судья имеет возможность спокойно пообедать. Беседуя, они заговорили о Джоне Ридере, наиболее талантливом и удачливом сыщике, находившемся в распоряжении прокурора.
-- Он человек исключительных способностей,-- заявил прокурор,-- но его шляпа действует мне на нервы. Он носит такую же шляпу, как мистер Икс...-- И прокурор назвал по имени одного из выдающихся политиков страны.-- А при виде его черного сюртука мне становится тошно. Все, кто приходят ко мне в канцелярию, принимают его за факельщика из похоронного бюро, но он на редкость толковый человек. Его баки мне действуют на нервы, и мне всегда кажется, что он расплакался бы, если бы мне пришло в голову сделать ему замечание. Он слишком чувствителен и сентиментален для моего ведомства. Каждый раз, когда ему приходится вызвать рассыльного, он извиняется перед ним за беспокойство.
Судья в достаточной степени был осведомлен о человеческих слабостях и ограничился легким смешком.
-- Судя по вашему описанию, он мог бы оказаться одним из моих клиентов, обвиняемых в убийстве,-- цинично заметил он.
В этом, несомненно, он допустил преувеличение, ибо мистер Ридер совершенно лишен был способности совершить что-либо противозаконное.
Но множество людей были ошибочного мнения о способностях Ридера. К числу этих людей, несомненно, принадлежал и некто Лью Кол, сочетавший свою деятельность банковского громилы с талантами фальшивомонетчика.
Обычно Ридер, на долю которого выпадало выслушивать немалое количество угроз, выслушивал их с легким интересом, не утрачивая при этом ни своего благодушного настроения, ни своего спокойствия.
Он был большим специалистом по части поддельных банкнот, и немалое количество людей, пытавшихся состязаться в своем умении с экспедицией заготовления государственных бумаг, были обязаны ему своим вынужденным бездельем и длительным пребыванием в тюрьме.
На долю милейшего мистера Ридера не раз выпадало выслушивать угрозы и проклятья побледневших от злобы арестованных, обещавших с ним расправиться после того, как они снова очутятся на свободе.
Не раз случалось ему встречаться с теми же лицами после того, как их выпускали из тюрьмы, но при вторичной встрече все эти люди оказывались настроенными гораздо более добродушно и успевали забыть о своих угрозах. А если о них и вспоминали, то с легким чувством стыда.
В 1918 году Лью Кола отправили на десять лет в тюрьму. При этом он не произнес ни одного лишнего слова, не бросил по адресу Ридера ни одной угрозы, не пригрозил при первом удобном случае вырвать из бренного тела мистера Ридера сердце, печенку и другие органы.
Лью улыбался, и, когда на мгновение его взгляд скрестился со взглядом Ридера,, сыщик заметил, что водянистые глаза преступника были, по обыкновению, водянисты и невыразительны. В них не было ни ненависти, ни злобы, но они выдали ему сокровенную мысль Лью:
-- При первой же возможности я прикончу тебя!
Ридер уловил эту мысль и тяжело вздохнул -- он не любил шумных выражений чувств, и ему был неприятен весь тот гам, который обыкновенно арестованные преступники поднимали вокруг его персоны. В конце концов, ведь он лишь выполнял свой долг. Прошло немало лет, и годы эти внесли в деятельность мистера Ридера существенные изменения. Он был оторван от своей прежней деятельности, направленной во вред фальшивомонетчикам, и для него открылось более широкое поле деятельности у прокурора.
Но никогда он не забывал о том, как улыбался при последней их встрече Лью Кол.
Работа в Уайтхолле не была для Ридера затруднительной.
Через руки Ридера проходило множество анонимных писем, поступавших на адрес прокурора. Обычно не трудно бывало расшифровать, какие побуждения руководили авторами этих писем, потому что большинство из писем было составлено очень грубо и просто: ревность, зависть, злоба--вот что обычно заставляло людей обращаться к прокурору с анонимным письмом. Порой письма эти были результатом неудавшейся попытки шантажа.
Но порой поступали письма, вызванные мотивами иного свойства.
"Сэр Джемс собирается жениться на своей кузине, а ведь прошло всего лишь три месяца со времени смерти его жены, упавшей за борт во время переезда через канал в Кале. В этом деле что-то нечисто.
Мисс Маргарет не выносит его общества, потому что она знает, что он стремится заполучить ее деньги. Почему меня ночью послали в Лондон? Он неохотно разъезжает в автомобиле. И чего ради вздумал он ехать в автомобиле ночью, когда лил такой проливной дождь?"
Это своеобразное письмо было подписано: "Доброжелатель".
У правосудия было большое количество подобных "доброжелателей".
"Сэр Джемс", о котором упоминалось в письме, был не кто иной, как сэр Джемс Тизермит, состоявший во время войны руководителем какого-то благотворительного учреждения,-- за заслуги он был возведен в дворянское достоинство.