слишком литературным. Диалоги должны звучать более приземленно, но в целом, как упражнение в импровизации, моя работа, по его мнению, превосходна.
Техериас был человеком деловым и, по сути, гораздо более интеллигентным, чем казался с вид^. Он много лет работал импресарио театра сарсуэл . По происхождению аргентинец, долго жил в Испании. Он посоветовал мне послушать программы радиотеатра и попытаться подражать их приторно-чувствительному стилю, рассчитанному на домашних хозяек, непререкаемых судей этого жанра. Главное, надо каждую главу заканчивать на самом напряженном моменте, чтобы возбудить интерес слушателей к следующей. Под конец он дал мне план тридцати глав. Когда закончу первые пять, надо их принести ему. Если подойдут, он сразу за них заплатит, если же нет, мне придется забрать их обратно и переделать. Он предупредил меня, что, вероятней всего, так оно и будет в первые недели. Всякому новичку нелегко дается это ремесло. В один-два дня им не овладеешь, но, в конце-то концов, я молод, талантлив, и, если проявлю настойчивость, меня ждет невыразимо прекрасное будущее и т. д. и т. п.
Принеся первые пять глав через неделю, я поверг его в изумление. Техериас не ожидал увидеть меня снова так быстро. Принесенное он прочитал и принял без всяких поправок. Распорядившись, чтобы мне заплатили, он меня поздравил и простился с улыбкой. Пятнадцать песо плюс то, что мне ссудил Карлитос, пошли на покупку подержанной машинки «ундервуд». Я "нхорадочно взялся за печатанье и трудился, пока не закончил первое либретто. За март и апрель на основе планов, которые мне давали, я сочинил еще два. В них неизменно речь шла о любви: моряк, разоча-реезвш-тйся в женщинах и в таком скептическом настроении наплававшийся по всем морям и океанам, вновь обретает любовь в глухом порту на побережье Индийского океана; страдающая мать после долгих усилий примиряется с сыном, которого когда-то смертельно оскорбил богач отец, не соглашавшийся на его брак с цветочницей; грабитель вроде Раффлса, который перерождается, полюбив женщину, в чей дом
I л» сарсуэла — вид испанской оперетты,
проник с намерением украсть драгоценности. И так далее, в том же духе. Вздор несусветный. Чтобы придумывать такие сюжеты, требовалось немного воображения и дурной вкус. А чтобы развить их, достаточно было знать несколько приемчиков. Мне наскучило возиться с этими аляповатыми схемами, и я однажды попросил у Техериаса разрешение самому придумать сюжет. Он согласился с условием, что я покажу ему план, прежде чем начну разрабатывать его по главам. За три дня я сочинил сюжет на шестьдесят передач. Это была всего лишь адаптация к монтевидеанской среде сороковых годов романа «Гордость и предубеждение» Джейн Остин ', который я недавно прочитал. Техериасу понравилось, он предложил написать текст. На работу эту я затратил чуть больше месяца, делая по две главы в день. Писал только по утрам. В июле того же года мой опус стали передавать по «Радио Бельграно» в Буэнос-Айресе. Он имел большой успех, как и предвидел Техериас, который, не дожидаясь окончательных отзывов, заказал мне разработку еще нескольких подобных сюжетов. «Это что-то новое, более утонченное»,— говорил он с восторгом. Он предложил платить за главу на одно песо больше, если сюжет будет сочинен мною. Вот это было выгодное дело! Работая утром пять-шесть часов, я выколачивал примерно двести песо в месяц, а для двадцатилетнего парня это было целое состояние.
Я обнаружил, что после трех лет занятий английским в Назарете довольно легко могу читать английскую литературу XVIII века. Этим периодом я заинтересовался после того, как по каталогам Национальной библиотеки установил, что у нас очень мало переводов на испанский язык произведений той поры, тем более переводов, недавно изданных. Я записался в Передвижную англо-уругвайскую библиотеку, где были богато представлены сочинения Ричардсона, Филдинга, Смоллетта, Голдсмита, Стерна, и занялся беспардонным плагиатом. «Парнас» предложил мне тогда заключить контракт, с тем чтобы, кроме либретто, которые буду писать я сам, они мне будут платить два песо за главу того, что у них называлось «расширенным планом». Это уже были не куцые
'Джейн Остин (1775—1817) — английская писательница.
схемки, которые давались нам, писакам, для разработки их по главам на свой вкус и с подробностями ad libitum ', но развернутое изложение с весьма детальными описаниями сцен и обстановки, с определенными заранее персонажами и хорошо закрученной интригой.