Только вот беда одна была со смертью вампирской, от голода они не умирают. Они просто засыпают. Сердце не бьется, кровь не бежит, дыхания нет, труп трупом. Но вампир он и так мертв, по нашим человеческим меркам. И убить возможно вампира, но только не голодом. Ошибалась баба Нюра - не помер братец Серпа Ивановича, ой не помер. Когда нашли его в камере- холодного и бездыханного и тюремный врач констатировал смерть, начальник тюрьмы велел тело в морг отвезти, ну и для порядка вскрытие провести и все заактировать. Все же подследственный в НКВД работал и чины имел, а вдруг невиноватым потом сделают? Суда то не было ещё. Вот если бы виноватым был, вину признал- тогда дело другое. Но мужик попался на редкость упёртый. Сколько его не били, не пытали голодом и холодом- ему как все не почем. Не признавался и только подначивал своих палачей, сплевывая зубы на пол- типо, давай давай посильнее, за советскую то власть! И били его нещадно, и не признался, и вот в итоге показал дулю этому миру и помер. Помер в одиночной камере, куда его закрыли после того, как он своими искрошенными от побоев зубами откусил у сокамерника нос. В общем, засунули тело в мешок и сдали в морг. А в морге тогда все в беспорядке было. Трупы валялись друг на дружке, ожидая своей незавидной участи. Персонал морга пил, а больше всех пил патологоанатом. Был он раньше полевым хирургом, но проштрафился, чудом не расстреляли и не посадили, но… И работал он теперь в морге, и пил безбожно и называли его все почему- то Моисеем, хотя он был не еврей. Возможно из за ручного ворона, с которым он по пьяни любил вести долгие беседы о Боге, бытии, грехе и прочей метафизической субстанции. Ворона он называл Гришкой, а сам по паспорту числился Никишиным Афанасием Михайловичем. Работу он свою не любил, но к трупам относился со свойственным ему философским смирением и стоическим безразличием к смерти. Ведь каждый труп был смертью, страшной маской гиппократа убиенных, умерших не своей смертью, несчастных людей. Вскрывал он конечно не всех- на это бы не рук не сил не хватило, а тех, кого надо было актировать. И пил. И вскрывал. И душу свою грешную излетал ворону Гришке. Моисей одним словом…
В тот летний день было душно. Афанасий Михайлович возился с очередным трупом, когда привезли новенького.
- ты давай ка Моисей нам этого быстро распотроши да напиши, что и как.- капитан был трезв и поэтому зол- только ты смотри не напиши там чего лишнего. Сам этот враг революции помер. Тебе ясно?
Афанасий Михайлович кивнул и сказал
- ясен пень, товарищ начальник. Все сделаем в лучшем виде -
От патологоанатома несло спиртом и капитан принюхавшись спросил
-Спирт?
- ну так чтож? - развёл руками Афанасий Михайлович и при этом случайно порезался о скальпель
- Во блин- он пьяно посмотрел на порез, оттуда медленно потекла кровь
- Это потому что ты один бухаешь- резко сказал капитан. Он увидел на столе в углу мертвецкой графин. Подошёл. Понюхал. Выдохнул воздух и сделал несколько больших глотков.
- Так он же горло обдерет- начал было Афанасий
Капитан тем временем поставил графин обратно, закрыл крышкой графин
- ух и крепок твой спирт, Моисей- приятное и знакомое тепло расползалось по могучему организму капитана
- Ну ладно, до встречи. Только не тяни, чтоб завтра утром акт был, а не то- капитан погрозил толстым пальцем
- Будет. Будет. - сказал Моисей, накладывая пластырь на кровоточащий порез.
- Пусть положат на этот стол- сказал он то ли капитану, то ли солдатам с тачкой, в которой был новенький труп. Солдаты кряхтя подняли мешок и крякнув, взвалили труп на железный стол для вскрытия тел. Они быстро ушли, оставив труп и Моисея выяснять отношения с трупом без свидетелей.
Не торопясь, Афанасий Михайлович размешал спирт с водой. Выпил. Зачем то перекрестился. Разрезал мешок. Осмотрел внимательно труп.
- Да уж, сам помер. Забили тебя скорее всего голуба моя. Эх эх. - патологоанатом вздохнул - мементо мори- он взял скальпель и сделал разрез, в этот момент капля крови из пореза, упала туда, где только что побывал скальпель. Всего одна капля, но этого хватило. Афанасий Михайлович обомлел, когда труп открыл глаза и с рычанием, впился в его запястье . Афанасий закричал, чувствуя как ломается кость, он в отчаянии стал бить оживший труп скальпелем. Раз, втрой, третий. Но, силы были не равны. Глотнув ещё немного крови, Молот Иванович вырвал кадык Моисею и сломал ему позвоночник. Дальше Моисей уже ничего не видел и не чувствовал. Как был выпит, словно графин со спиртом. Как вбежал встревоженный санитар. Как вампир одним ударом руки убил его и тоже высосал как устрицу из раковины. Затем Молот Иванович надел на себя висевший на дверце шкафа медицинский халат и вытерев кровь с лица, направился к выходу из морга. По дороге он ещё убил медсестру и какого то военного. Забрал его документы. И исчез. Исчез на долгие годы…