Шестой кивает.
— Он даже ключи ему дал.
Девятый качает головой.
— Нет, — он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки перед собой. — Не могу поверить, что он предал нас.
— Я тоже, но мы не можем игнорировать все признаки.
Согласно кивнув, Девятый допивает содержимое бокала и со стуком опускает его на стол.
— Я планирую помочь Первой разыскать Второго, раз уж Четвертый и Седьмой в курсе.
Шестой кивает.
— А я найду Пятого и помогу ему отыскать Джейсона. Посмотрим, сумеем ли мы найти ответы.
Девятый бросает взгляд на меня.
— Зачем ты повсюду таскаешь ее с собой? — голос Девятого больше не напоминает члена «Отряда Убийц», скорее друга.
Принимая во внимание, что они наверняка все друг друга знают, а некоторые, вероятно, даже довольно долгое время, и может даже были друзьями, прежде чем превратились в машин-убийц.
— У меня свои причины.
— Она для тебя что-то значит?
Сердце замирает, пока я жду ответа. Если я что-то значу для него, признается ли он в этом Девятому? Или это будет засчитано как слабость?
— Мы не будем обсуждать Лейси.
Опять пролетела.
Так я никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Ведь сейчас все совсем не так, как несколько месяцев назад, когда он взял меня в заложницы.
Он по-прежнему Шестой, по-прежнему киллер, но уже не раз он демонстрировал, что под этой оболочкой скрывается мужчина. Мужчина, которому я небезразлична. Мужчина, который, возможно, сможет полюбить меня.
Они встают, и я понимаю, что разговор внезапно прервался.
— Ты никогда не задумывался о том, чтобы просто исчезнуть? — спрашивает его Девятый.
Шестой распахивает глаза.
— Что ты имеешь в виду?
Я смотрю на Девятого, пока он изучает лицо Шестого так, словно пытается разглядеть там что-то. Затем Девятый опускает взгляд на левую руку Шестого, потом на мою руку — на кольца, которые мы надели для отвода глаз, но так и не сняли.
— Ничего. Забудь, — он протягивает и пожимает руку Шестому. — Надеюсь, скоро увидимся.
Мы расходимся в разные стороны. Не сдержавшись, я оглядываюсь на Девятого.
Впервые с тех пор как я его встретила, он напоминает обычного человека. Впрочем, может, встреча со смертью способна изменить даже самых закоренелых социопатов.
Глава 25
Статистика:
17 раз меня называли тем или иным обозначением скота, овцы или кошки.
8256 раз я пыталась убедить себя, что ничего не испытываю к своему истязателю.
8254 раза мне удалось убедить себя, что я ничего не испытываю к своему истязателю.
2 раза мне не удалось убедить себя, что я ничего не испытываю к своему истязателю.
Черт меня подери.
Ситуация более чем сложная. Я человек рациональный, поэтому логика подсказывает мне, что не стоит влюбляться в мужчину, который постоянно напоминает, что собирается убить меня.
Проблема заключается в том, что его член чертовски здорово помогает забыть мне про логику. Он заставляет меня испытывать к нему чувства.
Говорят, что человек не выбирает, в кого ему влюбляться, но как все происходит на самом деле? Неужели обязательно влюбляться в киллера-психопата?
Хоть я и не думаю, что это любовь в прямом смысле этого слова, но...
Я за всю жизнь не чувствовала себя так, как ощущаю рядом с ним.
Хотя я представить себе не могла, что начну испытывать к своему похитителю что-то помимо отвращения и где-то в процессе влюблюсь в него.
Возможно, я слишком углубилась в то, что он сказал после того, как спас мне жизнь (или в сам факт спасения моей жизни).
Мужчина очарователен и сексуален, загадочен и соблазнителен, к тому же дико опасен. Все, что привлекает меня в самом худшем смысле этого слова.
Опасность, от которой замирает сердце, сногсшибательный мужчина и смертельно опасная тайна.
Может, у меня Стокгольмский синдром. А, возможно, я просто мазохистка. С другой стороны, может быть, я наконец-то нашла мужчину, за которого стоит побороться. Кто знает?
Как бы то ни было, я принадлежу ему... ну... сколько там мне осталось прожить.
— Ты когда-нибудь уже прекратишь обнимать эту штуку? — спрашивает Шестой, пока я сижу на кровати — кролик лежит у меня на коленях — и бездумно раскладываю пасьянс.
— Хочешь, чтобы вместо него я обняла тебя?
Шестой сердито зыркает на меня, а я ухмыляюсь ему в ответ.
Мистер Флопсалот, как я любовно называю своего плюшевого кролика, такой мягкий и милый, что я не представляю, как его можно не обнимать постоянно.
Меня забавляет тот факт, что Шестой, кажется, немного ревнует к плюшевой тряпице, набитой опилками, и только понукает еще крепче обнимать его.