На пакете нет никаких ярлыков, но внутри я нахожу завернутый в вощеную бумагу вкусный сандвич и жареный картофель. Облизнув губы, я улыбаюсь ему. Мое внимание привлекает подергивание мышцы на его челюсти, прежде чем он успевает вручить мне бутылку колы.
Я хватаю его за руку и тяну к кровати, сама встаю на колени и обнимаю его за плечи. Быстро пожатие, и я отстраняюсь, затем, чтобы смутить его, быстро чмокаю Шестого в губы, а потом усаживаюсь обратно на кровать.
Резкая смена поведения, довольно честная игра и все такое.
— Что за спешка была сегодня утром? — спрашиваю я, разворачивая сандвич.
Должно быть, он уезжал куда-то далеко, потому что я сомневаюсь, что в крошечном городке, где мы находимся, готовят такие деликатесы с черным ржаным хлебом. Сандвич с индейкой, швейцарским сыром, листиками салата, майонезом, пикулями, помидорами и брюссельской капустой. Определенно, не местная кухня.
Я открываю рот и откусываю кусок сандвича, словно голодное животное.
Шестой не отвечает, но я и не жду ответа. Вместо этого, он удивляет меня, подняв тему, которую не затрагивал уже некоторое время.
— Мне нужно, чтобы ты рассказала мне, что знаешь о Третьем.
Я прекращаю жевать и тяжело сглатываю.
— Можно мне поесть, прежде чем мы обсудим это?
— Расскажи мне.
Я качаю головой и откладываю сандвич в сторону, когда грудь словно тисками сдавливает.
— Лейси, мать твою, рассказывай.
Слезы застилают глаза, и я кричу:
— Я не готова умереть!
Шестой садится, упирается локтями в колеи и наклоняется вперед.
— Я собираюсь убить тебя. Пущу тебе пулю в лоб. Быстро, четко и безболезненно. Но это случится не сейчас. Ты мне нужна, и не только из-за секретной информации, которую ты скрываешь.
— Ради траха?
Он ухмыляется.
— Не только это. Если кто-то убирает киллеров, то ты отличное прикрытие.
Я смеюсь.
— Значит, я рядом, чтобы помочь тебе сохранить жизнь, но ты все равно собираешься убить меня?
— Да.
Я спрыгиваю с кровати.
— Почему? Я тоже хочу жить, черт подери, придурок!
Шестой встает и, обойдя кровать, подходит ко мне.
— Думаешь, мне есть до этого дело?
— Нет. Ты думаешь только о своем желании жить. Ну, мистер киллер, что ж такого важного в твоей жизни?
— Она моя, и я чертовски сильно стараюсь сохранить ее.
Я вскидываю руки в воздух.
— Все, что ты делаешь, — отнимаешь жизни! Ты же предвестник смерти, не высшая цель, ты просто чокнутый психопат!
Его губы изгибаются, когда он подходит ко мне, обхватывает рукой мою шею и швыряет меня на кровать. Моя голова склонена на бок, пока я смотрю ему в глаза, смотрю на его злобный оскал.
— Ты что, снова хочешь наступить на те же грабли?
Я впиваюсь ногтями в его руку и сердито смотрю на него.
— Ты отлично знаешь, чего я хочу, но поскольку этому не суждено случиться, я не собираюсь ничего тебе рассказывать, так почему бы тебе не позволить мне запихнуть в себя сандвич, а затем ты сможешь запихнуть в меня свой член.
Он смотрит на меня, его лицо снова принимает бесстрастное выражение, и он ослабляет хватку. Карие глаза Шестого с минуту изучают меня, а я изучаю его. Я никогда не обращала внимания на это многообразие оттенков. Янтарь, шоколад, вкрапления золота, а в центре его глаза цвета ржавчины.
— И почему же это требуется убрать одного из Корпуса Убийц? — спрашиваю я, глядя ему в глаза.
Тиканье затейливых часиков в его мозгу практически можно видеть воочию, пока он не только думает над ответом, но и думает, как много потеряет, если ответит.
— Мы «дети»-садисты, которых даже ЦРУ не хотят признавать своими. Ничто не связывает нас с ними, так что они будут отрицать свою причастность к нам.
Мое сердце замирает, я застываю.
ЦРУ?
Центральное разведывательное управление?
Черт. Теперь все начинает приобретать смысл. В тоже время, мне становится плохо. Правительственный агент похитил меня и собирается убить.
Шестой отстраняется, и я сажусь.
— Значит... ты не какой-то неадекватный киллер-психопат, да?
Он качает головой.
— Мне платят за то, что я убиваю людей, которые должны исчезнуть, по мнению ЦРУ.
— А посторонние люди?
— Жертвы войны.
Оу.
Неудачное место, неудачное время. Просто люди, попавшие в перестрелку.
Медная пуля из пистолета Шестой заставит меня исчезнуть. Очередная жертва войны тихо растворится в тени.
Глава 16
Спустя сутки Шестой снял кандалы с моей щиколотки. Кажется, мы пришли к некоему соглашению — я не буду пытаться сбежать, а он не убьет меня, если я нарушу правила.