К счастью, я предусмотрительно уложила туалетные принадлежности сверху, но вытащить их оказалось все равно нелегко. С косметичкой в руке, я подхожу к стойке с умывальником и зеркалом, которая почему-то не в ванной.
Я открываю коробочку и, потянувшись к глазу, подцепляю край линзы карего цвета, и на свет показываются мои ярко-голубые глаза. Освободив один глаз, затем другой, убираю линзы в коробочку и закрываю ее. Затем закапываю капли и быстро-быстро моргаю.
Капли холодные, и сначала я ощущаю жжение. Только спустя пару секунд жидкость успокаивает сухие уставшие глаза.
— Так-то лучше.
Шестой останавливается за моей спиной, подталкивает меня к раковине и прижимает к краю. Наши глаза встречаются в зеркальном отражении — его фальшивые голубые и мои настоящие.
— Я скучал по твоим глазам.
— Правда?
Он кивает, наклоняется вперед и проходится губами по моей шее.
— Они очень красивые.
Я замираю и впериваю в него взгляд.
Красивые?
Разворачиваюсь в его объятьях и смотрю на него.
— Ты же знаешь, что тебе не нужно говорить фальшивые комплименты, чтобы забраться ко мне в трусики.
Он качает головой, уголки его губ изгибаются.
— Я серьезно, — он наклоняется, и его губы оказываются в миллиметрах от моих. — Я знаю, что такое красота.
Он прижимается к моим губам, и я отвечаю на поцелуй, а моя рука ползет вверх по его груди.
— Ужасно, что даже красивые вещи рано или поздно умирают.
Жесткая пощечина от безжалостной реальности.
Поджимаю губы и сердито смотрю на него.
— Спасибо за напоминание, — я шлепаю его по груди. — Временами ты бываешь таким засранцем.
Он отстраняется и ухмыляется.
— Есть хочу.
Я фыркаю.
— Ни капли не удивлена.
Нашу беседу о еде прерывает стук в дверь, и мы оба замираем. Шестой бросает взгляд на меня, хватает пистолет со стола, сует его за пояс и тихо двигается к двери. Он смотрит в глазок, но продолжает хранить молчание.
— Эй, шлюха, открывай. Мы знаем, что ты там.
Шестой вздыхает, скорее всего, разозлившись, склоняет голову на бок, от чего раздается громкий хруст. Отбросив засов, он распахивает дверь.
Со своего места мне видно человек пять амбалов, одетых так же, как идиот, который приставал ко мне на парковке. Все они ниже Шестого, хотя он сам чуть выше ста восьмидесяти.
— Это ты — тот идиот, который нацелил пушку на моего кузена?
Пальцы Шестого на рукояти пистолета напрягаются.
— Если твой кузен — тот идиот, который пытался склеить мою жену, то да.
— Ты чо о себе возомнил? — практически ревет парень.
Ситуация выглядит не очень хорошо, и у меня складывается впечатление, что мне лучше заново упаковать чемодан. К счастью, я не так много успела вытащить из него.
Шестой вытаскивает пушку из-за пояса и нацеливает ее на говорящего парня.
— Слушай, я устал и совершенно не хочу тащиться куда-то в поисках нового отеля. Это — единственная причина, по которой я еще не спустил курок. Тебе и твоим шестеркам лучше свалить.
Главный делает шаг вперед, выпячивает подбородок, а его глаза превращаются в щелочки.
— Думаешь, что сумеешь одолеть меня и моих парней, мудак? Ты просто салага с пушкой.
Ой, мамочки...
Я встаю, подхожу к двери и, обхватив Шестого за талию, выглядываю наружу.
— Ты просто позер, а этот парень шутки не шутит. Уходите по-хорошему или вас отсюда унесут в пластиковых мешках.
Подобные слова и уверенность не совсем в моем стиле в подобной ситуации. Но я не сомневаюсь в Шестом. Он вовсе не собирался подзадоривать их.
— Бл*дь, шлюха, рот свой поганый закрой, — он опускает руку и сжимает промежность. — Или лучше двигай сюда, я найду, чем его занять.
Шестой рычит.
— Ненавижу твои дерьмовые отели.
Я едва успеваю произнести эти слова, как все клетки моего тела буквально подпрыгивают. Я чуть не оглохла от череды громких выстрелов.
Главарь падает на спину, когда пуля прошивает ему лоб. У его дружков нет ни секунды, чтобы выйти из ступора, как меня оглушают еще четыре выстрела, и вот все пятеро уже лежат на полу.
Естественной реакцией было бы закричать, начать задыхаться или опорожнить содержимое желудка. Хотя меня резко затошнило, тот факт, что Шестой убил их, погнал меня к чемодану. Я молилась, чтобы никто не вышел из номера, пока мы будем уходить, потому что иначе они тоже присоединятся к этой пятерке.
Пытаясь заставить их уйти, я вместо этого накрутила их. Все вокруг кажется бесформенным, в ушах стоит звон, пока я запихиваю косметичку с туалетными принадлежностями обратно в чемодан.
— Ненавижу подобное дерьмо, — признается Шестой, пока забирает со стола сумку с оружием и чемодан. Затем он бросает взгляд на меня. — Давай быстрее.