Рука Шестого по-прежнему обхватывает меня за талию, когда в помещении позади нас раздается выстрел. Он притягивает меня ближе к себе и разворачивается, чтобы выстрелить в ответ. Судя по стонам, он попадает в цель, но дырка в его куртке и кровь, струящаяся вниз по руке, подсказывают мне, что он не единственный, чья пуля достигла цели.
Мы ни на секунду не останавливаемся, подошвы нашей обуви стучат по металлу под нами.
Я стараюсь не смотреть вниз, но поскольку здесь нет поручней, я вынуждена, иначе рискую свалиться через край. К сожалению, это означает, что мои глаза прикованы к земле, которая находится на четыре этажа ниже нас.
Голова у меня кружится, и я намертво вцепляюсь в куртку Шестого, который помогает мне идти.
Прежде чем мы успеваем добраться до противоположной стороны, из-за какого-то крупного оборудования, к которому присоединена платформа, по которой мы движемся, выступает человек. Он поднимает пистолет, но Шестой успевает выбросить вперед руку и ударить его по руке в момент выстрела. Пули рикошетят, и у Шестого из рук падает пистолет.
Левой рукой Шестой хватает парня за горло, и у того выпучиваются глаза, пока мой киллер перекрывает ему доступ кислорода. Выхватив один из своих ножей, Шестой всаживает нож ему в живот и резко дергает его вверх.
Из открытого рта мужчины доносится булькающий звук. Шестой вытаскивает нож, и когда мужчина падает к его ногам, он толкает его в грудь, отчего тот переваливается через край и падает вниз.
Я смотрю на упавшего вниз мужчину, и впервые мне плевать, кем он был. Либо я, либо он. Я даже не вздрогнула от того, каким жутким способом его прикончил Шестой.
Я испытываю извращенное удовлетворение от мысли, что у него больше никогда не будет ни единого шанса причинить мне вред. Я никогда не видела, чтобы человека убивали с такой жестокостью, и это, конечно напугало меня, но вместе с тем и порадовало. Шестой сделал это не только, чтобы спасти свою шкуру. Он и меня спасал.
Рука у него в крови, и вся одежда покрыта красными пятнами.
Шестой вытирает нож о брюки и убирает его. Когда он наклоняется, чтобы поднять пистолет, который выронил, раздается стук множества подошв по платформе.
Мы замираем, напряженно вслушиваясь и пытаясь понять с какой стороны он доносится.
Метрах в шести с другой стороны появляются несколько мужчин и, подняв руку, я стреляю одновременно с Шестым. Один мужчина падает, но гораздо более крупный мужчина только роняет свое оружие.
Стук ботинок над нами вынуждает Шестого обернуться, прикрывая меня от них, пока он стреляет. Ударная волна каждого выстрела эхом отражается в моем теле так, словно что-то толкает меня в спину.
Мужик размером с Халка, который выронил оружие, хищно улыбается и бросается вперед. Нажимаю на курок, но не попадаю. Чем ближе он придвигается, тем сильнее трясутся руки, и я снова мажу. Его громадный мясистый кулак взлетает вверх и соприкасается с моей щекой. Удар настолько силен, что я теряю равновесие, и вес тела утягивает меня за край стальных мостков.
Время как будто застыло, хотя на самом деле прошла всего секунда, как я осознала, что под ногами у меня только воздух и что я падаю. Я успеваю испугаться и понять, что падение с высоты пятнадцать метров я не переживу.
Краем глаза вижу, как Шестой прыгает ко мне и одновременно целится в парня, ударившего меня. Только когда я резко останавливаюсь, и мое тело повисает в воздухе, я замечаю пальцы, обхватившие мое запястье.
Шестой лежит на мостках, свесив руку с края. Только браслет на запястье не дает мне выскользнуть из его хватки.
Он поймал меня.
Шестой меня спас.
Челюсти у него крепко сжаты, глаза зажмурены.
Боль. Ему очень больно.
Внезапно все ощущения возвращаются: звук, время, сила притяжения, которая растягивает мышцы руки, и сильнее всего я ощущаю пульсацию — адреналин с примесью страха, которых я не ощущала с тех пор, когда он вломился в лабораторию и похитил меня.
— Давай руку, — рычит Шестой.
Я смотрю вниз — не самая лучшая идея — затем снова вверх. Перед глазами все плывет, сердце выскакивает из груди, я дышу прерывисто и ощущаю себя так, словно могу в любую минуту потерять сознание.
Хватка Шестого на моей руке едва заметно ослабевает, но мне с моей стороны кажется, что его ладонь сдвинулась сантиметров на десять. Этого толчка оказывается достаточно, чтобы мысли прояснились, и я потянулась вверх, чтобы ухватиться за его руку.