Но ведь это не первый раз. Это не первый человек, которого он убил у меня на глазах, а после трахнул меня.
Хотя ситуация и стала более привычной, можно даже сказать, приобрела обычный заведенный порядок, я по-прежнему остаюсь заложницей, пусть и с новым статусом компаньона. Угроза смерти — вот что удерживает меня рядом с ним, что бы я там себе не говорила.
И пока мы идем по коридору дальше, я пытаюсь стереть недавно увиденную сцену.
Пытаюсь не думать о своей семье и друзьях.
— Морг там, — сообщает Седьмой, указывая на большие металлические двери в конце коридора.
На этой двери есть еще одна цифровая панель, но на этой раз волшебный электронный ключ Седьмого не срабатывает.
— Похоже, нам понадобится помощь, — говорит Шестой.
И оба киллера идут в противоположный конец коридора, где в нескольких окнах горит свет.
Первая комната оказывается пустой, или, по крайней мере, она кажется таковой. Но, в итоге, в дальнем ее конце обнаруживается даже не один, а целых три человека.
Два выстрела, и Шестой и Седьмой входят под крики ужаса
— Забери у нее пропуск, — велит Шестой, и его тон не оставляет сомнений, к кому он обращается, как и не оставляет возможности оспорить приказ.
Я выхожу вперед, стараясь не смотреть на два свежих трупа или в глаза их следующей жертве.
Но все же бросаю взгляд на девушку, и внезапно она ахает, а с ее губ срывается мое имя, мое настоящее имя.
— Пейсли?
Черт.
Нет.
Я смотрю в такие знакомые спокойные глаза оливково-зеленого цвета. Каштановые волосы собраны в небрежный пучок на затылке, как она всегда и укладывала их, сколько ее помню.
Марисса Уэйд.
— Рисса?
Я в ужасе. Часто моргая, смотрю на нее и прикрываю рот рукой. Глаза начинают жечь слезы.
Нет. О, нет. Ну почему? Что она здесь делает?
Они ведь убьют ее.
Мы с Риссой вместе учились в колледже, у нас одинаковая специализация. Нас всегда ставили работать в паре, потому что наши фамилии шли друг за дружкой в списке. За годы учебы она стала одной из моих лучших подруг.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я дрожащим голосом. Мы довольно давно не общались, может даже несколько лет, но ее статус на «Фейсбуке» гласит, что она по-прежнему в Фениксе, и там ни слова нет о переезде.
Она бросает взгляд на Шестого и Седьмого, на их пушки, затем снова смотрит на меня.
— Я перевелась сюда в прошлом месяце. Что... что происходит?
— Ты сейчас впустишь нас в морг, — отвечает за меня Седьмой, протискивается мимо и хватает Мариссу за руку.
И пока я наблюдаю, как он тащит ее по коридору, я словно со стороны вижу, как это происходило со мной.
— Нет! — кричу я и порываюсь побежать за ней, но не успеваю и двух шагов сделать, как Шестой обхватывает меня рукой за шею и припечатывает к стене.
Боль разливается по всем костям, когда я головой ударяюсь о бетонную стену. К виску прижимается дуло пистолета, пока я наблюдаю, как Седьмой утаскивает Мариссу прочь.
— Я тебе что сказал? — рычит Шестой.
Я смотрю на него.
— Пожалуйста, нет. Только не ее. Пожалуйста, не убивай ее.
— Хочешь умереть вместе с ней?
Кровь в жилах застывает. Мы снова вернулись к тому, что было в первую неделю. Всего прогресса, которого, как я думала, мы достигли, особенно после того, как он спас мне жизнь, словно и не существовало.
Сейчас передо мной стоит безжалостный киллер. Убийца.
Я крепко зажмуриваюсь, когда вдали раздаются хлопки.
Шестой еще крепче сжимает пальцы вокруг моего горла, и я начинаю задыхаться.
Как я могла быть настолько глупа? У всех, кого убил Шестой, были друзья, семьи, которые любили их. Конечно же, ночью трупов будет меньше, а значит меньше и трагедия, но я все равно помогаю им забирать жизни.
— Она моя подруга, — удается выдавить мне.
Но в глазах жесткого киллера ничего не смягчилось.
Он еще сильнее вдавливает дуло пистолета мне в голову.
— Сейчас или потом?
Я тяжело сглатываю и, закрыв глаза, шепчу:
— Потом.
Шестой выпускает меня, и я оседаю, делая глубокие вдохи.
И больше мне не позволяют ничего, так как Шестой почти сразу хватает меня за руку так же, как Седьмой Мариссу, и тащит к моргу.
Как только мы оказываемся в помещении, я словно заново переживаю собственное похищение.
Съежившаяся у стены Марисса, всхлипывая, смотрит на еще теплые тела и большую лужу красной крови, расплывающуюся на цементном полу.
Седьмой распахивает дверцы холодильников и выдергивает ящики с мертвецами. Хлопают дверцы, и когда каталки докатываются до упора, раздается громкий лязг.