Существовал целый язык знаков, которым пользовались заключенные Тампля и роялисты: с их помощью они подавали друг другу сигналы, как корабли в море. В тот день, когда мои родители должны были прийти в Тампль, королева, выходя из своей комнаты, должна была увидеть соломинку, прислоненную к стене. Это означало: «Будьте внимательны. О вас думают». Королева не заметила соломинки, но г-жа Элизабет, не так глубоко погруженная в свои мысли, указала на нее своей свояченице.
Выйдя в сад, пленницы сразу догадались, что в тот день должен дежурить Тулан. Он был без ума от королевы. Королева знала, что может положиться на чувства несчастного молодого человека. Она написала на клочке бумаги, который прятала на груди: «Ama росо che terne la morte!» — «Тот мало любит, кто боится смерти!», — и, увидев Тулана, сунула ему записку. Еще не зная, что в ней, Тулан возликовал. В тот же день он доказал королеве, что не боится смерти.
Он поставил моих родителей у лестницы, ведущей в башню, королева должна была пройти в двух шагах от них. Моя мать держала в руках великолепный букет гвоздик[56].
Увидев их, королева воскликнула: «Ах, какие прекрасные цветы, как великолепно они пахнут!»
Мать выбрала самую красивую гвоздику и протянула королеве. Королева взглянула на Тулана, чтобы узнать, может ли она ее взять. Тулан едва заметно кивнул, и королева взяла цветок.
При обычных обстоятельствах во всем происходившем не было бы ничего особенного, но в те дни сердце замирало и дыхание прерывалось.
Королева сразу почувствовала, что в цветок воткнута записка, и она спрятала его на груди.
Отец не раз рассказывал нам, как графиня де Сент-Эрмин с честью выдержала испытание: лицо ее не дрогнуло, хотя и стало от волнения того же цвета, что и камни, из которых была сложена башня.
Королеве хватило самообладания не сокращать свою обычную прогулку и подняться к себе в то же время, что всегда. Лишь оставшись наедине со свояченицей и дочерью, она достала цветок из корсажа.
На шелковой бумаге тонким, но разборчивым почерком было написано следующее обнадеживающее послание:
«Послезавтра, в среду, попросите разрешения выйти в сад, вам это, несомненно, позволят, так как отдан приказ выпускать вас на прогулку всякий раз, когда вы захотите. Сделав три-четыре круга по саду, притворитесь, что устали, и подойдите к продовольственной лавке, что стоит посреди сада. Попросите у женщины по имени Плюмо разрешения сесть рядом с ней.
Вы должны обратиться к ней ровно в одиннадцать утра, чтобы те, кто готовит ваше освобождение, действовали согласно с вами.
Через некоторое время сделайте вид, что вам дурно и вы теряете сознание. Тогда, чтобы оказать вам помощь, закроют двери, и вы останетесь наедине с госпожой Елизаветой и госпожой Руаяль. Тотчас же откроется люк в подвал. Поспешите в этот ход с вашей свояченицей и дочерью, и вы будете спасены».
Три обстоятельства внушали доверие: присутствие Тулана, соломинка, найденная в коридоре, и точные указания в записке. Да и чем они рисковали, согласившись на эту попытку? Больших мучений, чем те, которые они и так претерпевали, представить было невозможно. Итак, они договорились в точности выполнить все, что от них требовалось.
Через день, в среду, в девять часов утра, королева, задернув полог кровати, перечитала записку, чтобы не упустить ни одной подробности. Изорвав ее в мельчайшие клочки, она прошла в комнату г-жи Руаяль. Почти тут же вышла от нее и позвала стражников. В это время они завтракали, и ей пришлось звать дважды. Наконец один из них появился в дверях.
— Чего ты хочешь, гражданка? — спросил он.
Мария-Антуанетта сказала ему, что г-жа Руаяль плохо чувствует себя, так как ей не хватает моциона. Ей позволяют выходить только в полдень, когда солнце жарче всего и не дает гулять, и она просит разрешения изменить часы прогулки — с десяти утра до полудня вместо прежних — с полудня до двух. Королева просила передать ее просьбу генералу Сантерру, который должен был дать разрешение, и прибавила, что будет очень признательна, если просьбу удовлетворят. Последние слова она произнесла так мило, что муниципал растрогался и, сняв красный колпак, ответил:
— Сударыня, генерал будет здесь через полчаса. Как только он придет, мы передадим ему вашу просьбу.