Моим глазам открылась такая картина: Горыныч лежал на боку и отбрыкивался всеми лапами. На его шее стоял шевалье и замахивался секирой.
- Стой! – пришла в себя я, - Остановись сейчас же!
Шевалье обернулся и нерешительно замер. Я со всех ног кинулась к дерущимся, не переставая кричать:
- Оставь его, он мне ничего плохого не сделал! Пощади его, пожалуйста!
От избытка чувств я начала плакать. Добежав до дракона, я не заметила кочку, споткнулась и упала на землю. Продолжая рыдать, захлебываясь от слез и недостатка воздуха я снова попросила Сержа:
- Сохрани… ему… жизнь… пожалуйста!
Размахнувшийся было шевалье, недовольно глянул на меня, поставил тяжело дышавшему дракону на шею древко секиры и пробурчал:
- Свободен! Не забудь сказать ей спасибо!
После того, как Серж спрыгнул с его шеи, Горыныч тяжело поднялся:
- Прощай, Мон ами! – грустно произнес он и, понурив голову, пошел в свое логово, бормоча что-то про талисманы и недостаточно четко сформулированные желания.
Убедившись, что дракон скрылся в пещере, шевалье подошел ко мне, достал носовой платок, осторожно вытер мои слезы и взял меня на руки.
- Пойдем, - тихо сказал он, - я хочу пригласить тебя на ужин.
Мне подумалось, что это удивительный день: мужчины только и делают, что меня кормят.
Отвлекшись от своих мыслей, я заметила, что Серж со мной на руках идет по облакам. Скоро мы оказались в столь необычном месте, какое я себе и представить не могла.
Была ночь, ярко светила луна. Ее голубоватый свет лился на облачный пейзаж: округлые невысокие холмы с чем-то вроде полупрозрачных туманных деревьев. Мерцающая звездами дорога вела к Воздушному Замку, чьи высокие изящные башни упирались в темно-синее небо. От такой нереальной красоты захватывало дух.
Во дворе замка был роскошный сад с цветами невероятной красоты.
- Я на минуту, - пообещал Серж и оставил меня на дорожке сада.
Я заворожено бродила среди цветов, ловя себя на мысли, что было бы чудесно обзавестись их рассадой, и не заметила, как вернулся шевалье. Теперь он был коротко стрижен, гладко выбрит и одет как настоящий принц: белые брюки, темно-синий мундир с эполетами. Хорош, как в сказке.
И в этот момент в голове у меня помутилось, дыхание перехватило, а сердце снова забилось быстрей. Он подал мне руку. Я протянула ему свою и поняла, что она мелко дрожит. Боже, неужели я, все-таки, влюбилась. До потемнения в глазах. Мне на работе нельзя! Но он так прекрасен и мужественен, что хочется на все наплевать…
В то же время из глубин подсознания пришла спасительная мысль, что надо срочно брать себя в руки, ибо, во-первых: в этом мире шевалье – Господь Бог и его сила однозначно больше моей. Во- вторых: он может об этом знать и использовать против меня. Завести куда-нибудь и заколдовать.
Да и много ли женщине для того, что бы влюбиться нужно? Особенно страстной? И тогда я, совершенно добровольно и навсегда, останусь в его сне, как он и хотел. И больше не проснусь никогда.
От ужаса меня передернуло.
«Проснись, проснись, - внушала себе я, - Это просто сон! Это не может быть правдой! Это его сон! Я – холодная лягушка!».
Самовнушение на время помогло: в душе разрасталась тревога, словно предчувствие чего-то неприятного. Пожалуй, я начала всерьез опасаться Сержа. Теперь мои мысли были заняты тем, как побыстрей отсюда уйти. Уже через пять минут меня бил озноб.
- Ты замерзла? – спросил шевалье, - Ты вся дрожишь.
- Есть немного, - с неохотой согласилась я. Было неприятно, что он заметил.
- Я сделаю тебе новое платье, - Серж взмахнул рукой, на мне материализовалось что-то белое и воздушное, как облака вокруг. Но это только подлило масла в огонь моих страхов по поводу его всемогущества.
Ужин прошел как-то напряженно, не смотря на луну, свечи и тихую классическую музыку. Я пыталась притворяться беспечной и улыбалась. Но, возможно, выходило криво. Есть не хотелось совсем. То, что удавалось в себя всунуть - застревало в горле. Все было как-то неправильно и несправедливо. До слез. Хотелось совсем не так, но по-другому я уже не могла. Поперек мозга встала мысль, что я, должна быть его проводником и не имею права на что-то большее. Даже во сне. Потому что на работе я работаю. И мои личные желания в данный момент не имеют никакого значения.
«Твои желания всегда не имеют значения», - обиделась моя часть, голосовавшая обеими руками за роман на службе.
«Ничего хорошего из этого не выйдет» - поставил было жирную точку разум.