Влюбленная часть собиралась ему что-то возразить, но в эту минуту Серж сделал музыку погромче. Заиграло необыкновенно красивый вальс, обволакивавший все вокруг. Он пригласил меня на танец. И тут мне стало совсем плохо. В душе шла битва между желанием и долгом. До шевалье мне уже не было никакого дела. А он, между тем, меня обнимал. А я уже ничего не чувствовала. В какой-то момент он близко наклонился к моему лицу. Наверно, собирался поцеловать…Мир заволокло пеленой и... Я проснулась.
Сказать, что мне было грустно – ничего не сказать. Я чувствовала себя дурой. Полной и беспросветной. В голове была каша, скорее всего овсяная. Вязкая и липкая. Внезапно накатили слезы. Я лежала и тихо плакала. От злости и бессилия. Хорошо, что кормилицы не было рядом. И еще, зачем-то, хотелось двинуть Сержа по уху.
Почему в моей жизни все не во время и не на своем месте? А теперь и во сне тоже? Кто меня там увидит? Кто осудит? С другой стороны – все это так и останется прекрасным сном. И не более.
Я поняла, что запуталась и устала. Было ощущение, что я начала терять себя. Чувства и ощущения и мои и шевалье свалились в одну большую кучу. И чья это была обида, я уже не могла разобраться.
Отдых. Мне нужен отдых. Миниум неделю!
* * *
Предупредив родителей Сержа, я уехала в загородное имение, пригласив с собой Ящерицу.
На следующее утро выпал снег. Погода была прекрасная: солнечная и слегка морозная. Мы слепили снежную бабу с выразительными формами и всласть накатались с деревенскими детьми с высокой ледяной горы. После обеда, Ящерица, лежа на шкуре у камина и подперев подбородок руками, рассуждала о том насколько странные существа мужчины. В процессе беседы стали вырисовываться подробности романа Ящерицы с бравым монголом благородных кровей, недавно принятым на службу к герцогу Валенштейну. Главная проблема была в том, что монгол был младше ее на 6 лет.
- Как это ужасно! - страдала Ящерица. - Ну ты подумай, он младше меня! И ревнует ко всем моим знакомым!
- По моему — это замечательно, - подбодрила ее я и поймала себя на остром чувстве зависти к тому что у Ящерицы столь страстный и юный поклонник. - Это значит, что ты прекрасно выглядишь! Наслаждайся!
- Но я не понимаю как он ко мне относится, - продолжала моя подруга. - Ты скажи мне как специалист: почему он то пропадает на неделю с друзьями, то каждый день носит мне суши и заваливает глиняными табличками с нацарапанными нежностями?
- В таком возрасте ему положено быть несерьезным, - заметила я.
- В его возрасте многие монголы уже женаты! - возразила Ящерица.
Потом она недоумевала еще о чем-то, а я лежала на тахте, глядя в потолок, и ощущала как по телу растекается блаженство, которое всегда сопровождает моменты, когда рядом с тобой находится близкий человек. И можно просто быть самой собой, говорить глупости и нести чушь. Или разлечься в неге и спокойствии, и молчать.
- Ты не представляешь себе, - сказала я Ящерице, - Как я хочу просто поспать! Без снов. Вот так, что бы коснувшись подушки отключиться, а проснуться утром как будто ночи и не было. Но выспавшейся, с легкой свежей головой. Полной планов и желаний.
- Хорошо бы, - согласилась Ящерица.
Внеплановый отпуск прошел шикарно. Не смотря на то, что неделя пролетела как единый миг, мне удалось сбросить с себя морок снов Сержа и я была готова к новым испытаниям.
* * *
Вернувшись в поместье Викарильи, я обнаружила, что уже могу засыпать вполне легко и самостоятельно. И где-то в глубине души притаилось смутное ощущение финишной прямой. Прямой ли? Опыт подсказывал, что когда мерещятся прямые, лучше заранее подготовиться к неожиданным поворотам. На всякий случай я объелась на ночь.
Сон четвертый.
Впереди виделся непроглядный мрак. Сплошная бесконечная чернильная темнота. Но это был не космос, а какая-то беспросветная ночь. Обдавало тоской и безысходностью.
Воздух был неприятно вязкий и плотный. Он с трудом входил в легкие. Сделать вдох было крайне трудно. Грудь, будто, придавили камнем. Да и вообще, все тело сковала запредельная тяжесть, и каждое движение давалось с трудом.
Не было ни планов, ни желаний, ни чувств, ни эмоций. Ничего. Абсолютная пустота. Лениво приползла одинокая мысль, что хочется сделать себе харакири, чтобы побыстрей все это закончилось и, наконец, отдохнуть. От чего? Я ведь только отдыхала!
В этот момент, во мраке начали проступать светлые пятна. Одни - желтоватые, другие — мертвенно голубые. Постепенно внизу разлилось море огней, состоящее из отдельных точек.