Саша и Нина с оружием наготове расположились на носу, по обеим сторонам бушприта. Рядом с Ниной у борта — Роман Безручко и еще один партизан. Двое других с гранатами в руках стояли около Шорохова, недалеко от рубки.
Внезапно Шорохов тихо, но внятно произнес:
— Внимание! С левого борта!
Пулеметная очередь заглушила его слова. Шхуну, казалось, расстреливают в упор. Нина придвинулась поближе к Саше, и юноша почувствовал, как вздрагивает ее плечо. Совсем рядом, не более, чем в двадцати метрах от шхуны, показался силуэт катера.
— Огонь! — закричал Шорохов.
Почти не целясь, Роман Безручко и его друг, а за ними Саша Аджаров и Нина, открыли огонь по немцам. Партизаны швырнули гранаты, и пулемет на катере смолк. Шорохов, не не переставая, стрелял из пистолета, кричал, не различая своего голоса в грохоте боя:
— Огонь!.. Огонь!..
С катера тоже неслись автоматные очереди. Шкипер услышал как рядом с ним вскрикнул партизан. Он повернулся к нему, но тот, схватившись за грудь, рухнул на палубу. Его товарищ снова швырнул гранату в катер.
Почти зацепив за катер левым бортом, шхуна пронеслась мимо немцев и через несколько минут скрылась под покровом ночи. Желая сбить немцев с толку, Шорохов развернул ее вправо, потом снова-влево, наконец, выстрелы и тарахтение моторов остались далеко за кормой. Только тогда Шорохов негромко сказал Ивану:
— Я ранен, Иван. Плохо мне...
Глава 9
В два часа ночи лейтенанта Штиммера вызвали к коменданту города полковнику фон Зиммеру. Это был пожилой, пятидесяти с лишним лет офицер с приятным, чуть одутловатым лицом и совсем седой головой. Живые не по возрасту глаза его смотрели на всех так прямо и так открыто, что нельзя было не проникнуться к нему симпатией с первого же взгляда. И потом, когда полковника узнавали еще ближе, эта симпатия углублялась. По крайней мере, все подчиненные коменданта по-настоящему были преданы своему начальнику и могли пойти за ним в огонь и в воду. Полковник это знал и ценил. Сколько раз бывало, когда откуда-нибудь сверху приходил приказ о назначении того или иного офицера из комендантской команды в войсковую часть (а это, конечно, означало отправку на передовую), фон Зиммер начинал хлопотать, и обычно приказ отменяли. При всем этом комендант в вопросах службы был крайне требовательным человеком.
Войдя в кабинет, Штиммер по уставу приветствовал коменданта и доложил:
— Лейтенант Штиммер!
Полковник сидел за столом, задумчиво глядя на тлеющий огонек сигареты. Когда Штиммер щелкнул каблуками, фон Зиммер осторожно, медленно стряхнул пепел с сигареты и предложил лейтенанту сесть.
— Где ваша шхуна, лейтенант? — спросил он.
— В море, господин полковник. Она, как вы знаете...
— Я мало что знаю о ваших делах, лейтенант Штиммер, — не повышая голоса, перебил его фон Зиммер. — К сожалению, мало.
— Я не совсем понимаю вас, господин полковник. — Лейтенант привстал и щелкнул каблуками. — Думаю...
— О чем вы думаете, Штиммер?
Штиммер хорошо знал своего начальника. Пожалуй, больше, чем кто-либо другой из всех многочисленных подчиненных фон Зиммера. Именно благодаря полковнику молодой лейтенант не подставлял сейчас свою голову под пули советских солдат на передовой, не мерз ночами в окопах, а занимал хорошую квартиру в городе. Отец лейтенанта полковник фон Штиммер и полковник фон Зиммер были старыми друзьями и старыми вояками прусской школы. И не так давно, обедая у коменданта, Штиммер имел возможность убедиться, что его начальник относится к нему более благосклонно, чем к простому подчиненному. Запивая русской водкой холодную осетрину, полковник дружески похлопал Штиммера по плечу и сказал:
— У вас светлая голова, Штиммер. И вы предприимчивы, мой мальчик, как ваш отец...
Конечно, он тогда намекал на его маленький «рыбный бизнес» — в этом лейтенант был уверен.
Сейчас этот неожиданный ночной вызов не мог не встревожить лейтенанта.
— О чем вы думаете, Штиммер? — повторил свой вопрос фон Зиммер. И Штиммеру вдруг показалось, что полковник взглянул на него как-то неприязненно, почти зло.
— Вы спрашиваете о шхуне, господин полковник? Она, возможно, уже вернулась с рейса, и, если вам будет угодно, я сейчас точно узнаю...
— Шхуна не вернулась, лейтенант Штиммер, и боюсь, что она больше не вернется, так же как не вернется капитан Мауэр и еще четверо отличных немецких солдат. Об этом вы думаете, Штиммер?