Почему у них нет путеводителя для отсталых? Почему я постоянно должен тащиться туда? — ворча, петлял он по коридорам.
В то время, когда Томас с Волной были в школе, Юстас, ведомый любопытством детским, а потому являющимся более опасным, воспользовался приглашением своего нового друга и перелез через забор.
Копье радостно засмеялся, когда подошвы мальчика с громким шлепком ударились о мостовую. Друзья крепко обнялись и помчались по улице вперед.
Первым делом, Юстас, конечно же, потрогал, поплескал и даже попробовал ту саму воду в фонтане, которую запретил касаться Томас.
Вода как вода… Разочарование.
Копье, заметив явно погрустневшее лицо мальчишки и желая его, наверное, утешить, предложил прогуляться в квартал Полуночных Фонарей.
Для незнакомых с устройством Сомбрио будет пояснено, что этот квартал является границей, улицей, разделяющей город на Дарквен и Люксвен. Именно из квартала Полуночных Фонарей далее берет начало главная улица города. К слову, почти в этом квартале «высадился» Томас с друзьями в первый раз.
Но Юстас всего этого не знал, а даже если бы знал, то, уж поверьте, это его бы не остановило, так что он усиленно закивал, азартно блеснув глазами.
Приключения, опасности, уууу! — живо говорил его взгляд.
Уууу! — вторил ему взгляд Копья.
Ну а дальше…
— Аааааааааа! — во всю мочь орали друзья, изо всех сил несясь по узкой, затхлой улочке, а за ними неслось… мммм… нечто.
Это нечто вскоре приобрело очертания сгустка темной энергии. Типичное охранное заклинание уличных торгашей.
— Аааааааа! Давай налево, ЗА-ВО-РА-ЧИ-ВАЙ! — прокричал Копью Юстас, сам шмыгнув в какую-то нишу в стене, не замечая, как пересек границу… Копье же был не такой проворный, так что когда его дернули за руку, то мальчик просто упал, мгновенно расцарапав себе лицо и руки. Темный сгусток настиг его.
— Аааааа! — закричал он, но теперь уже от боли. Но тут Юстас, сообразив, что находится в безопасности один, храбро выскочил из своего укрытия и, не взирая на крики и тяжесть, потащил своего товарища вперед.
Сгусток в недоумении замер, видно не ожидал такой подлости от мальчишек24, а потом с негромким хлопком исчез.
Юстас вытер ладошкой нос, вид у него был напуганный, но глаза… Эти хитрющие глаза выдавали его с потрохами. Они явственно говорили о том, что, будь его бы воля, их приключение повторялось бы вновь, вновь и вновь.
Копье разделял его энтузиазм чуть в меньшей степени. Ссадины не слишком его беспокоили, но вот такой заряд адреналина он испытал впервые.
— Весело! Весело же, да?! — отдышавшись, чуть ли не завопил Юстас.
— Не то слово, — послышался строгий, едва сдерживающий ярость мужской голос слева от них. — Не хотите ли вы мне объяснить, какого цыря25 вы, недоросли, проникли в Дарквен и разворотили лавку торговца?! Вы хоть понимаете, что натворили?! Да сейчас же чуть война не началась!
— Мне конец, — едва слышно прошептал Копье так, что его услышал только Юстас.
Мальчика же этот грозный незнакомец не испугал: во-первых, потому что он не знал ни о каких запретах, ни о какой войне, а во-вторых, на него обычно не кричали, а новое всегда интересно.
Просто девиз его существования.
Мужчина коротко взмахнул руками, и перед глазами Юстаса все померкло. Когда же способность видеть вернулась, то оказалось, что они все втроем стоят в довольно просторном рабочем кабинете. Похожий кабинет был у отца Юстаса.
Мужчина присел рядом с мальчиком так, чтобы их глаза находились на одном уровне, а Копье неожиданно схватил его за руку, будто для поддержки.
— Ты откуда, мальчик? — неожиданно ласково произнес первый. — У кого ты служишь? Отвести тебя домой?
Не страдавший заиканием и подозрительностью Юстас сразу же ответил.
— А вы кто? — любопытно сощурил он глаза.
— Меня называют Мечом. — едва-едва улыбнулись ему краешком губ.
— Аааа, вы тут типо самый главный?
И это замечание не вызвало улыбки.
— Иди к себе, нам надо будет поговорить позже! — повелительно махнул рукой Меч своему сыну, тот, опустив голову, побрел к двери.
— Не наказывайте его! Это я, я, я упросил Копье отвести меня туда! Я просто хотел посмотреть город! — остановил мальчика Юстас.
На этот раз Меч более внимательно изучал его лицо, а потом выдал гениальную, полную доброты, фразу: