Часто к девушке забегал Юстас, он старался развлекать ее, но приносил неизменно плохие новости о Томасе.
София думала…
Ее мысли в ослабленном болезнью мозгу были похожи иногда на кратковременные вспышки, а иногда на ураган, который сметал все на своем пути. Мысли были короткие, а иногда очень витиеватые, больше похожие на лабиринт, чем на предложения.
Я одна. Совсем одна. Решающий момент настал…
Она не хотела уходить, несмотря на острую неприязнь к этому миру, Софи не хотела покидать Томаса с братом. Она понимала, что если останется, то умрет, понимала также, что являлась лишней в этом мире, понимала, что если останется, то это разрушит ее жизнь, она не будет счастлива в этом мире, но ей хотелось остаться.
Или хотя бы увлечь за собой Томаса. Маленькая надежда все еще тлела у нее в груди. Она надеялась на то, что когда Томас узнает, как много он для нее значит, то передумает и пойдет с ней.
София понимала чувства парня, понимала брата, понимала даже Волну, а ее по-прежнему не понимал никто. И от этого становилось так горько на душе, так тоскливо, что хотелось выть на луну или разрыдаться в подушку.
Но ни того, ни другого девушка позволить себе сделать не могла. Она даже с трудом поднимала руки.
Уже несколько раз Бард предлагал отправить ее назад, но София упорно хотела дождаться Томаса, поговорить с ним. Ей так хотелось подольше провести с ним время, рассказать и услышать тысячу историй, поведать тысячи секретов, прошептать тысячи слов. Она не хотела прощаться с ним навсегда, даже не сказав «пока». Она уже скучала, даже не перенесясь в свой мир.
Она не знала, что делать. Ей хотелось истерить и биться головой об стену. Ее ждет опять старая жизнь, полная балов и модных щеголей, напомаженных, жеманных, с прекрасными манерами. Все они будут говорить то, что она хочет услышать, а не прямо, будут смеяться в угоду ей, будут кичиться своим богатством. Никто из этих богатеньких отпрысков не придет к ней, чтобы поделиться сердечными муками, никто не расскажет, что творится у него на душе, не расскажет свои тайны, не поведает истории о других странах, не спасет ее в шторм, не будет проведывать каждый день, не будет сидеть с ней ночью, слушая ее излияния души.
София беззвучно плакала, и слезы текли по ее щекам, образуя на щеках мокрые дорожки, скатываясь в ключицы.
Она плакала, плакала и плакала, хоть и знала, что совершает верный выбор, хотя и выбора как такового у нее нет.
Она все знала и все понимала, не понимала только себя.
Она плакала, плакала и плакала, пока не заснула.
Договор о Мире и Сотрудничестве
Ст. 5. "Организация новой образовательной деятельности"
П.7.
Дети и подростки любого сословия и положения имеют право на получение образования в любой точке Рейнюма. Директора школ обязаны не препятствовать зачислению нового ученика.
П.8.
Дети и подростки вампиров и магов имеют право на образование по обмену. Школы Рейнюма обязуются предоставить такую возможность всем желающим и создать комфортные условия для их обучения.
— Прочитал? — раскрыл листок перед носом молодого парня Морт. Тот внимательно вчитывался текст.
— Забавное заявление. Думаете исполнят, ламит? — подобострастно ухмыльнулся он.
— О, еще как… К началу следующей недели ты будешь зачислен в школу "Summum gradum"45 в Сомбрио и проходишь туда три месяца. — последние слова звучали угрожающе.
— Зачем? — парень приподнял бровь. На его худом лице, с остро выступающими скулами, застыло удивление.
— Ламиты меня не поддержат, но ты, уверен, поймешь. Мы только говорим о мире, но на деле втихомолку готовимся к войне. Как по мне, будет лучше, если ее начнем мы и будем располагать преимуществом. Сейчас, тот самый момент. Венефичи46 собираются обновлять правительство. Меч умирает. — при этих словах у юноши вырвался возглас изумления и облегчения. — Его сын — Ятаган готовится возглавить страну. Если его убрать или дискредитировать, откопать какую-нибудь темную тайну его отца или его самого, то это даст нам шанс, завязать войну и выйти из нее победителями.
— Значит я…
— Значит ты станешь орудием смерти, мой дорогой. — почти ласково потрепали его по волосам. — Надеюсь, у тебя хватит мозгов не подводить меня.
К концу третьего дня Томас настоял на том, чтобы ночевать один. Ему необходимо было все обдумать.