- А бабушку можно?
Я прислонился щекой к марселевой спине и вырубился часов на пять, только иногда вытирая слюну о его трико. Помню, что проснулся от крика "Кто пёрнул?"
- А что мне прикажешь - лопнуть? Ну, лопну. Легче никому не будет, - проворчал Серёжа Миронов.
- Я добавлю кислорода.
Снизу потекла живительная струя. Сверху щёлкнул клапан давления. Илья сглотнул слюну, выравнивая барабанные перепонки.
- Рекомендую продуть уши, - посоветовал Арашкевич.
- Уже. Не учи учёного. Мне всю жизнь продувают уши, я привык, - раздались голоса; последняя реплика принадлежала угадай кому - будущему эфэсбэшнику.
- Пердёж стравили, предлагаю травить анекдоты.
- Ты где-то подхватил свеженькие? - спросил Миша. - Кислорода остался один баллон. Это часов на четырнадцать, если экономно.
- Должно хватить. Ещё пару часов после продержимся.
- Есть фрегат "Быстрый". Через три часа пройдёт на заправку.
- Нет.
Миша полистал лоцию.
- Есть лесовоз.
- Какой причал?
- Далеко. Часа полтора ползти по дну назад.
- Напоремся на что-нибудь.
- Это точняк, ребята. Везде, даже в Японии, акватории засраны таким железом...
- А ты когда был в Японии?
- Вовчик-раз, а какие они, японки? Говорят, у них горизонтально расположено, нет?
- Вроде раздвинула ножки и тебе зажало! Кайф!
Все заржали. А я спросил:
- Товарищ! Вы на следующей выходите?
Все заржали ещё громче. Да что это за троллейбус такой попался, рассердился я. У мужика впереди спина была необъятная и пропускать эта спина явно никого не хотела. Пойду-ка я по головам, решил я, пусть знают, как набиваться, что дыхалка не шевелится. И я полез через спину.
- Ты куда, твою мать? - закричала спина.
- Иди на хрен, - ответил я ей. - Не хочешь пропустить - стой и не крякай, жлоб.
- Первый готов, - произнёс водитель.
Я начал шарить над дверью троллейбуса, помня, что там, за откидной панелью, есть кнопка экстренного открытия.
Владелец необъятной спины схватил меня за шею и пару раз хорошо дал по морде. Откуда-то появился шприц, и мне вкололи прямо в шею какую-то херню. Через пять-шесть секунд я обмяк, голова моя закружилась, едва произнеся: "Вот, сволочи..."
Я очнулся, когда часы на руке показывали восемь. Часы были электронные, значит, это утро.
- Скоро всплываем, - сказал я.
- Через три часа, ?- ответил Марсель.
- Вот я однажды на Эльбрусе горнячку схватил. Я вам доложу - ослеп ваще, - начал Володя-раз, - потом полгода боялся даже на свечку смотреть, в чёрных очках ходил всю зиму как придурок.
- И главное - это от тебя, как личности, не зависит, - продолжил его мысль Володя-два.
Я не понял ничего и спросил:
- Что-то было интересное, а я пропустил?
- Кино, уржались, ты не поверишь.
Костас спросил:
- Хотите анекдот?
- Только не показывай руками. Валяй. Свежак?
- Одна женщина жалуется подруге: мой муж бегает за каждой юбкой, просто не знаю, что с ним делать. Подруга отвечает: у моей собаки та же проблема - бегает за каждой машиной, а когда догонит - просто не знает, что с ней делать.
Наступило молчание. Все задумались.
- У вас в Вильнюсе это смешно? - спросил Володя-раз.
- Да. Все смеялись, - подтвердил Костас.
- Утончённого чувства юмора люди.
- Это, правда, смешно, - обиделся Костас.
И тут все заржали вполне искренне.
- Что-то у меня нос болит, как будто в сопатку насовали, - сказал я.
- Аллергия, наверно, - предположил Марсель. - У меня вот плечо ноет, словно кто наступил.
- Это точно аллергия, - сказал Миша.
Все заржали снова.
- А почему вы теперь смеётесь? Аллергия - это очень неприятно.
Теперь ржали все, даже капитан-лейтенант Арашкевич.
- Очень. Это ты верно, Костас.
- Нет, я за эти двое суток не хохотал столько никогда.
- Не стучите копытами - засекут.
Нас наверно потому и разогнали, что мы не были убийцами. Умели, но не могли. Мы не стали деревянными солдатами Урфина Джюса.
Через три часа мы прицепились к танкеру и вышли напрямик к нужному причалу. Мы всплыли и наконец-то откинули люк. Я вылез первым, как из утробы. Хлопать по заднице меня было не надо - орал я громко, вдыхал полной грудью и выдыхал, выгибая диафрагму до рвоты. За мной выползали остальные.
- Нихерасики! - произнёс Володя-раз. ?- А я по паспорту не Мао.
Мы опухли и стали действительно похожи на китайцев - кожа у всех пожелтела не только на лицах, но и на всём теле.
- Ша, - сказал командир. - Это билирубин.
Он дал нам по паре других таинственных таблеток, и мы их запили единственной литровкой воды.
- Будьте осторожны. Ударитесь - будет синяк, напряжёте сустав - кровь наполнит сумку. Постарайтесь минут двадцать-тридцать не шевелить резко организмом, - посоветовал Миша.
Миша и Серёжа поднялись на пирс и привязались к кнехтам. Волна нас била бортом об автомобильные покрышки, свисавшие до самой воды.
Через двадцать минут все захотели писать. В море мореманам мочиться запрещено традицией, но не в люк же! Мы ссали на стенку причала так, как не ссали никогда. Моча была кроваво-жёлтой. Во второй раз - жёлтой очень, в третий - просто жёлтой. Позывы стягивали с нас штаны каждые десять минут. И тут к нам заглянул патрульный солдатик с повязкой на рукаве и автоматиком в руках.
- А вы кто? - испуганно спросил он, глядя на желтолицых опухших как с бодуна девятерых мужиков, поливающих стенку причала с верхней палубы подлодки-малышки.
- Слушай, чернослив, сюда, - ответил командир. - Я капитан-лейтенант Арашкевич, командир... тебе знать нельзя. Если через десять минут комендант порта не прибудет нас встречать, я радирую на базу, и он сегодня в офицерской столовой пообедает в последний раз. Бегом марш!
И мальчик-чернослив исчез. Полкан прикатил на собственных "жигулях". Воротничок на его красной шее застёгивался кем-то другим. Выя это была, а не шея, ни один галстук не завяжется на ней, кроме пенькового.
- Вы кто такие? - грозовой тучей он завис над нами.
Арашкевич прищурился. Склонил голову к плечу. Посмотрел на полкана.
- Твоя нежданная пенсия, каперанг. Прими пакет.
- Что за пакет? Откуда?
- Нет, мне нравится это "откуда"!
- Если вы не желаете, я верну его в штаб округа. С допиской, так, мол, и так, плевать он хотел на сургучную печать.
- А! - воскликнул просветлённый комендант. - Давно ждём. Давай сюда!
- Те, - поправил его Арашкевич. - Давай - те. А лучше попроще: "Так точно!", - товарищ капитан-лейтенант.
- Так точно, - ел нашего командира глазами радостный капитан первого ранга.
- А почему вы нас давно ждёте? - ехидно поинтересовался Миша.
- У меня свои источники, - врал комендант наобум лазаря.
- Можно я поссу? - спросил я. - Двое суток всё-таки.
- Да, командир, что-то у нас почки заработали, как Паша Ангелина.
- Она плохо кончила, - заметил командир, поддёргивая штаны, - от цирроза.
- Не пугай. Я кончу хорошо и многократно, чего и всем желаю.
Мочились мы теперь каждые четверть часа. Радовались только одному: рыба в акватории вся сдохла до нас.
Через полчаса за нами пришёл автобус. Почему-то туристический "экспресс" с надписью "Сухуми". Каперанг лично пригласил нас "пройти проехать".
- В столовой уже накрывают. В офицерской.
- Белое полусухое, - приказал Миша. - По ноль-семь на двоих.
- А как же! Есть крымский мускат, настоящая Массандра.
- Только полусухое. Аскорбиновую кислоту с глюкозой по упаковке на брата. Фрукты и рыба. Крабы есть?
- Найдём! Найдём!
- Найдите.
- Да мы бы все, отражу и выражу я общее мнение, не отказались бы от шашлычков из барашка, с болгарским каберне и ткемали. С помидоркой.
- И похорон под тихую музыку, - ответил Миша. - Обедаем долго, жуём тщательно, едим немного. Иначе кранты. Матросы, всё поняли?