Это точно. То был только первый шаг, дальше стало все намного сложнее, точнее, как обычно. Вторым шагом нам предстояло сделать некий «центр обработки нестандартных запросов», причем создать мы его хотели в секторе научных корпораций, но тут проявился Лобов, который после возвращения в верхи, стал гипертрофированным параноиком, еще больше, чем был раньше. Он усмотрел в этом нашу «игру против него в пользу Видова», как он сам выразился. Пришлось делить этот «центр» пополам, чтобы не разжигать ненужных разборок. Структуры Лобова занимались сбором таких запросов, научные корпорации – обработкой. Правда, при такой конфигурации степень различных искажений возрастала многократно, но на тот момент нас это не сильно заботило, главное было нам самим получать неискаженные первичные данные. Эту возможность мы у Лобова получили. Эти данные нам были нужны для понимания менталитета и мировоззрения тех самых «смиренных». Первые же полученные результаты нас несколько озадачили.
Разрешите я о них расскажу? Благодарю! Так вот, первые результаты показали нам следующее: любая деятельность и была смыслом, а не ради какого-то смысла; решения принимались обдуманные и взвешенные, но абсолютно форматные, не осознанные; самым распространенным вопросом был – «Возможно ли?» и тому подобное. Мы-то думали, что вся эта «смиренность» бессмысленная, необдуманная, поверхностная, ан нет, в этом всем была достаточно глубокая «философия». Самое главное – принцип достаточности среди «смиренных» процветал. Правда вот, достаточность эта была не осознанная, а вынужденная. И вся «философия» как раз и строилась на установке, что-то вроде: «хоть это есть, и на том спасибо». Лично я не могу сказать, что эта установка какая-то плохая или чему-то не соответствует, тут о соответствиях говорить не приходиться, но и конструктивного с созидательным в ней маловато. При всем при этом, мы прекрасно осознавали, что, мягко говоря, далеко не всем дано стать «яркими созидателями», да и не нужно этого, так как большое количество таковых приведет только к негативу, ввиду постоянного сокращения поля деятельности для них. Поэтому мы решили никак не пытаться изменить саму «философию», а просто расширить рамки необходимости. Причем расширить не в стороны потребительства, а в сторону персональных нематериальных возможностей: навыком, знаний, кругозора.
Как ты, Юр, уже наверное догадался, мы уже пытались провернуть что-то подобное, когда запускали ГОИ, но тогда задачи были несколько другие, гораздо менее масштабные. После того же, как мы получили данные, о которых рассказал Матвей Сергеевич, для нас стало очевидно, что применение нашего опыта с ГОИ – лучшее, что мы можем сделать для реализации новой задачи. Только вот, формально вернуться к формату ГОИ мы не могли из-за известных условий. Надо было придумать что-то новое. Сходу мы придумать этого не смогли, поэтому решили пока просто собирать данные, это затянулось у нас на несколько месяцев. Когда набралась, скажем так, некая «критическая масса» этих данных, следующий шаг для нас стал очевиден Точнее, сначала он стал очевиден для Авдея Наумовича. Дело в том, что полученный объем данных сформировал достаточно подробный образ обычного «смиренного», главными чертами которого были: форматные слабовыраженные амбиции; вера в абстракции и недоверчивость к конкретике; ненавязчивый, но агрессивный эгоцентризм и так далее. На основании этого всего можно, пусть и утрированно, сформулировать главную персональную установку этой группы людей – «я все воспринимаю так, как мне удобно, и делать с этим ничего не буду». Далеко не самая плохая установка, по мне так лучше, чем установка тех же верхов – «все должно быть моим», но не об этом. Я к тому, что понимание этой установки, помогло Авдею Наумовичу определить следующий шаг, который заключался в том, чтобы восприятие осуществлялось исключительно через созидание, а не через простое наблюдение и бесконечные обсуждения происходящего. Проще говоря, созидательные действия, причем любые, должны были стать новым «главным смыслом».
Признаться, я даже не подозревал, что Шилов мог формулировать задачи в подобном, если можно так выразиться, философском ключе.