- Ага, - закатила глаза Нина. – Как же.
Цоканье каблуков. Громкий стук эхом пронесся по пространству. За ним последовали торопливые шаги.
Первой ретировалась уборщица. За мгновение до того, как в проеме появился Александр собственной персоной. В серых глазах полыхало пламя.
- Борис, - мужчина напротив вжал голову в плечи. – Через десять минут уезжаем.
Блондинчик тут же покинул кухню. За ним неспешно последовала Нина.
- Анастасия, - отставив чашку, Леонид засеменил прочь. – Я таки имею, что вам сказать.
И только я осталась на прежнем месте. Отвращение с толикой обиды разъедало пищевод, кисловатым привкусом кололо язык.
- Кристина, - от прежнего властного тона не осталось и следа.
Александр подошел ближе. Взгляд его устремился к моей руке с последствиями чужого негодования и ревности. Длинные пальцы потянулись к раздраженным полосам, но на половине пути остановились и легки на поверхность тумбы. Я продолжила смотреть внутрь тары с остатками чая.
Неловкость. Она разлилась по полу, будто кто-то обронил ведро, и душными испарениями поднималась вверх, все пуще давя на легкие.
Когда прохладные кончики все же коснулись кожи, меня передернуло. От кипящих противоречий и тока, стремительно заполонившего вены.
- Простите, - проговорил мужчина тихо, прикосновение лениво двинулось вверх по руке. – Простите за омерзительное представление.
- Вам не за что извиняться, Александр Елисеевич, - по мышцам прошелся волнующий спазм. – Это же не вы обозвали меня овцой. Просто я оказалась не в то время, не в том месте…
Внезапно, его пальцы отстали от моего предплечья и, обхватив подбородок, заставили повернуться и встретиться со странным взором. Значение его ускользало от понимания. Ресницы мужчины дрогнули, расширенные зрачки упали на мои приоткрытые губы. Я перестала дышать.
- Вы были там, где захотел я. А значит, - пауза, на моих скулах буйным цветом расцвело смущение, - это было именно то место. Никак иначе. Запомните, Кристина.
Прежде, чем я успела уловить хоть какой-то смысл, Александр убрал руку и вышел. Оставив меня в полнейшем недоумении и разрозненном волнении. Сердце грозило пробить ребра.
***
Настроение мое было испорчено. Отнюдь не взбалмошной девицей, возомнившей себя не пойми кем. Всего лишь смазливая моделька, как показал интернет. Подобных десятки и слава их скоротечна. Так же как и моя злость. Хотя, столкнись я с ней на улице, и последствия были бы плачевными.
Нет, больше всего тревожило не это.
Что означали его слова? Вот что воистину терзало ум и приводило в бешенство. Наравне с реакциями собственного организма, учащенным пульсом, натянутыми до предела нервами. Все доводило до каления. Не укладывалось в сознании. Тяжестью давило на плечи. И я не была наивной в достаточной степени, чтобы сложить два и два.
Он нравился мне. Нравился как мужчина. Я оказалась одной из тех, кого влекли его внешность, стать и врожденное очарование, незаметно пустившее корни в глубины естества. Что уж. Мне нравились даже запах и тепло, которое я совсем недавно ощущала ладонями в полной мере.
Стало тошно. И смешно.
Над городом клубилась тьма, когда я покинула Новофоминскую. Александр так и не появился, чему я была рада. Рада, ибо хотела разобраться с собой, с дрожью и фантомами его прикосновений, преследующими остатки трудового времени.
С пристальными наблюдениями Нины разбираться не хотелось. Она была вправе подозревать все что угодно.
Я отправилась прямиком домой, по дороге убеждая внутреннее «я» прекратить опасное увлечение начальством. Оно не могло довести до добра. Он должен был оставаться где-то там. Вне досягаемости. Цветочным бароном с обложки журнала. Проплывающей тенью. Кем угодно, но только не близко стоящей персоной, до которой можно дотронуться. Нет. Только так. Другого не нужно. Пока не поздно. Пока я не превратилась в еще одну воздыхательницу или же надоевшую игрушку. Подобные Александру с прислугой не встречаются и уж точно не женятся. Остальное лишь сказки, дешевые листы слащавых любовных романов.