- Александр, - вторила и, повинуясь инстинктам, обвила шею, прижалась к нему как можно теснее.
Он издал тихий стон и переместил взгляд на мои приоткрытые губы…
Я вскочила от грузного стука в дверь. В лихорадке. Мокрая ото сна, слишком реалистичного и цветного. Тело ломила истома и неудовлетворенность.
- Кристиночка, - заулыбалась тетя Фрося, как только я открыла дверь, и всучила блюдо со свежеиспеченным пирогом, из-за тремора он чуть не очутился на полу. – А я утута решила угостить. Покушай, родимая. А то худющая, сил смотреть нема.
Не став дожидаться ответной реакции от меня, заторможенной, тетушка скрылась у себя. Из квартиры доносились детские голоса ее внуков, играющих в войнушку.
Закрыв дверь ступней, я оставила пирог на столе и тупо взирала на круг сдобы, все еще находясь под впечатлением от испытанного.
Dio porco… На ум приходили лишь ругательства на итальянском. Все, даже те, которые крылись за замками строгого табу, подслушанные у дедули.
Стоило подумать о нем, как будто вживую услышала: - Эй, чего ноешь? А думала жить легко? Запомни, девчушка, всегда идет что-то не так. И будь к этому готова. Чем меньше иллюзий строишь, тем проще принимать неудачи. Главное не сдаваться и идти вперед. Даже если больше нет сил. Ты сильнее, чем думаешь. Помяни мое слово.
Да, дедуля. Я помню. Помню…
ШЕСТНАДЦАТАЯ
Школа имени Платова отличалась от того типа учебных заведений, к которым я привыкла. Трехэтажное здание, окружающее внутренний дворик с фонтаном и садом, где ученики проводили свободное время, обедали или же внимали словам учителей, решивших провести уроки на свежем воздухе, больше походило на особняк с двускатной крышей, колонами и башенкой с часами. На входе, до которого нужно было взобраться по десяти ступеням, золотыми буквами пестрила надпись «Scientia nihil aliud est quam veritas» (Ученье свет, а неученье тьма). Латыни нашего брата не обучали, потому смысл ее так и остался таиться в буквенных завитках, а спросить у Александра Елисеевича я не решилась. После злополучного сна смотреть на него спокойно стоило неимоверных усилий.
Внутри школа выглядела не менее грандиозно, чем снаружи. Высокие потолки, огромные окна с длинными подоконниками, на которых ребятня в форме доделывала домашнее задание. Индивидуальные шкафчики для личных вещей тянулись вдоль одной из стен и заканчивались приоткрытой дверью, в которую я заглянула из чистого человеческого любопытства. Заглянула и рот мой приоткрылся, ибо класс был нашпигован техникой: проектор, интерактивная доска, ноутбук на учительском столе и планшеты на всех остальных. А где же старый добрый мел?
- Не отставай, - окликнула Лолита, идущая рядом с отцом в актовый зал.
Последний вел беседу с учителем, организатором конкурса, длинноногой брюнеткой в брючном костюме, что сидел на ней идеально. Наверняка заказной.
Репетиция выступления. Вот зачем меня притащили в заведение для отпрысков богатых родителей, способных оплатить обучение своим чадам. О стоимости даже думать не хотелось. Зато, как гордо заявила Тихомирова-младшая, по окончанию она сможет выбрать любой ВУЗ и поступить с минимумом экзаменов.
Как и предполагала Глафира, сцена не имела ничего общего с той, с которой мы в балахонах и нарядных колпаках пытались петь гимн Империи на радость родителям, утирающим слезы умиления платочками. Я всегда стояла где-то в задних рядах, высокая и с ворохом кудрей. Как ни старалась мама, в аккуратную прическу их уложить не удавалось. Она всегда говорила, что завитками наградил меня отец. Приходилось верить, ибо воочию я его никогда не видела. Он сбежал еще до моего рождения, закрутив роман с актрисой из передвижного театра. От обиды мать в документах даже не стала упоминать его имя. Оттого-то я и была Дариовной. В честь дедушки.
От размаха и зала с множеством мягких кресел начинала охватывать тревога. Стоило включиться прожектору, как меня, стоящую на сцене рядом с Александром, ослепило. Пошатнувшись на каблуках туфель с пояском, купленных специально для выступления, я схватилась за руку шефа.
- Простите, - мигом стушевалась и убрала конечность.
Он улыбнулся, от чего стало не по себе.
- Значит так, - обратилась Лолита к долговязому пареньку, отвечающему за спецэффекты и освещение. – Свет должен падать точно на нас. Я буду стоять тут, - она прошла в центр, чувствуя себя более чем раскованно. – Они танцуют немного сбоку. Нужно, чтобы зрители видели и меня, и папу.