Смерив улыбающегося мужчину неприязненным взглядом, Нина поспешила уйти. Я вытерла нос и еле сдержалась, чтобы не зашвырнуть кружку в стену. Кому тут не хватит нервов так это мне. Даже на вшивый хвостик, porca miseria.
День тянулся, походя на жвачку, что прилипла к подошве. Не находя себе места, я бралась за любую работу. Даже выпросила задание у Нины, только бы не сидеть на месте и не думать. У нее-то и застал меня Александр, свежий и гладковыбритый. В идеально сидящей угольной рубашке и такого же цвета брюках, в чьи шлевки был вдет кожаный ремень. Аромат его туалетной воды окутал, стоило шефу войти. Я заполнила воздухом легкие до краев. Приятный, слишком приятный запах повис над кончиком языка.
- Кристина, - деловито обратился ко мне Тихомиров, расправляясь с запонкой. – Идемте.
Я глубже села в диван, вовсе не горя желанием оставаться с мужчиной наедине.
- Александр Елисеевич, - встряла Нина, игнорировавшая меня последний час. – Вы опаздываете на ужин.
- Спасибо, я знаю, - шеф приблизился и протянул руку. – Вставайте, Кристина. Мы действительно опаздываем.
От удивления пальцы мои разжались, белые листы очутились на коленях.
- Я все объясню по дороге, - заверил он и улыбнулся, что только усилило беспокойство. – Кристина, это приказ. Вставайте.
Взглянув на женщину, у которой очки практически упали с носа, я медленно поднялась, предварительно отложив бумаги.
- Умница, - едва слышно проговорил Александр и громче: - Вперед, Кристина. Кое-кто хочет с вами познакомиться.
- Кто? – спросила на автомате.
Шеф ничего не ответил. И лишь его улыбка стала более загадочной.
ДВАДЦАТАЯ
- Нет, - я сидела в салоне такси и в упор смотрела на Александра. – Нет, я не поеду.
- Ты уже едешь, - подметил он, явно забавляясь. – Для начала мы заедем в магазин и купим что-нибудь более подходящее.
- Александр Елисеевич…
- Александр.
Я скрипнула зубами, едва удержавшись от закатывания глаз.
- Александр Елисеевич! Я не поеду на ваш семейный ужин! Зачем? Может, я не так хороша в построении логических цепочек, но само определение «семейный» означает отсутствие посторонних людей.
- Тебя пригласила хозяйка дома, - напомнил шеф и, осмотревшись, обратился к таксисту: - Остановите возле «Скарлетт» и подождите.
- Александр Елисеевич, я, конечно, могу ошибаться, - от насыщенности дня начинала болеть голова, - но в мои обязанности…
- Я – твои обязанности, - пресек речь Тихомиров. – И вот мое задание, - таксист притормозил у магазина, в который я бы в жизни раньше не зашла, поскольку кровных могло хватить лишь на покупку резинки от юбки. – Мы идем туда и покупаем платье. Мне понравилось, как ты выглядишь в платье. Возражения? Неподчинение начальству?
Мои ногти впились в обивку. Отлично! Увольняйте! Лишь одна мысль была способна вызвать тик. Почти четыреста тысяч сами себя не погасят.
Пока я старалась совладать с язвительностью и выражениями, так и рвущимися наружу, Александр вышел и, обогнув автомобиль, распахнул дверь с моей стороны.
- Прошу.
«- О, Господь. Угомони этого мужчину, молю».
Магазин встретил приветливо. Точнее, приветливо встретили шефа и его карту, а меня рассматривали как субъект возможного обогащения. Это стало слишком очевидным, когда работница с ярким макияжем начала демонстрировать модели с самым высоким ценником. Переворачивая бирки, я тихо млела, внутренняя скряга размахивала кочергой и топала от негодования. Как мог кусок ткани оцениваться выше холодильника?
- Крис, - услышала я Александра, стоя в примерочной и разглядывая себя в начищенное зеркало, - покажись. А может помочь застегнуть молнию? У меня очень неплохо выходит. Не только застегивать.
Раздался едва различимый смех, я закусила щеки с внутренней стороны. Молчать, Крис. Глаза еще раз прошлись по отражению.
Оно было темно-красным, насыщенного винного цвета. Прикрывающим весь торс и бедра до середины. Гладкая ткань щекотала кожу, оттеняла кружево, струящееся от талии. Запустив пальцы в волосы, я распушила кудри.
- Крис? – снова позвал мужчина.
Сделав глубокий вдох, отодвинула занавеску. Пристальный и жадный взгляд оценивающе прошелся по моей фигуре. К концу пути я различила в нем то, чего предпочла бы не видеть. Умом предпочла. Тело же отреагировало иначе.