- Позвать врача? – блондин был готов сорваться с места. – Тебе больно?
- Все нормально, - откинув волосы назад, я снова взялась за еду.
Жуй пока можешь. Ешь больше. До отвала. До боли в желудке. Дальше ждут лишь супы из коробок, да клейкая каша.
Денек выдался царским. Я ела и спала. Спала и ела. О том, что ждало за стенами больницы, думать не хотелось. Завтра (добрая медсестра сказала, что по утру я могу уматывать восвояси) проблемы стукнут по голове. Шеф будет орать, а кредит давить на позвоночник. Но в тот день я отдыхала. По-настоящему.
Увы, любая сказочка заканчивается. Получив больничный лист в регистратуре, я мельком взглянула в конец бумажки с гербом и обомлела. Больница Принцессы Елизаветы. Шестьдесят тысяч… Шестьдесят тысяч! Это что со мной творили? Золотом обкалывали?
Борис по просьбе подкинул мою тушку до работы, а после укатил к шефу, пообещав, что непременно позвонит. Как же. Наверняка забудет обо мне через пару дней.
Внутренне сжимаясь от мысли о разборках с Младом, я, одетая в предоставленную блондином теплую фланелевую рубашку и штаны, зашла внутрь магазина.
***
- Ты уволена.
Я во все глаза уставилась на Золю, подружку босса, крашеную блондинку с накаченными губами и мозгом размером с орешек, что болтался на одной извилине. Облокачиваясь на стойку, так что грудь чуть ли не вываливалась из тесного откровенного платья, она смотрела на меня карими очами, вокруг которых расплывались пятна ярких теней.
- Что? – я должно быть ослышалась.
Издав протяжный вздох, Золя вышла из-за прилавка и уперла руку в широкое бедро.
- Не строй из себя дуру, - тон ее был насмешлив. – Мы все по камерам видели. Стояла тут, флиртовала с мажором, а потом в драку ввязалась. Раскурочила тут все. И ты думаешь, что мы тебя оставим? Вон пошла. Быстренько.
На меня, красную от негодования и злобы, смотрели все покупатели, что топтались в зале. Я же вглядывалась в шею размалёванной шкуры, с усилием подавляя желание вцепиться в нее мертвой хваткой.
- И только попробуй заикнуться о деньгах, - продолжала Золя, кривясь. – Считай, они пошли на оплату ремонта.
Такого поворота я уж точно не ожидала. Нагоняй и лишение части получки – самые страшные картины, что рисовало воображение.
- Ремонт? – тело затряслось от мелкой гневной дрожи, плечо заныло. – Ты смеешься? Я всего лишь стеллаж сломала, которому и без того место на свалке! Отдай деньги, я их честно заработала!
- А если нет, то что сделаешь? – проговорила ехидная девица. – Пойдешь в Департамент Охраны Труда?
Уж туда соваться смысла не имело. Неофициальное трудоустройство. Никаких шансов.
- Мне нужны эти деньги! Без них мне конец!
- Плевать, - отмахнулась Золя и, вернувшись к кассе, начала рассчитывать покупателя, нетерпеливо вздыхающего. – Покинь помещение. Arrivederci, итальяшка.
Ситуация дрянь. Мне хотелось сломать еще один стеллаж. Схватить банку с огурцами и запустить точно в лоб подстилки босса. Я бы попала. Да только ночь в клетке с пьянчугами не привлекала.
- Baciami il culo, baldracca(поцелуй мою задницу, шлюха)! – закричала я так, что покупатель у кассы подпрыгнул, а Золя, поняв, что я сказанула нечто крайне оскорбительное, насупилась.
- Чего?!
Не удостоив ее ответом, я крутанулась на пятках и шумно вышла. По мутному стеклу двери расползлась сеть трещин.
Позже, сидя на подоконнике в своем скромном пристанище, я пыталась дозвониться до Млада. Но он не брал трубку. А вскоре и вовсе закинул в черный список, о чем оповестили три коротких гудка.
Опустив руку и игнорируя нарастающую боль в плече, я невидящим взором смотрела на окна соседнего дома. В них горел свет. Тени за застиранными занавесками говорили, что за ними кипела жизнь. И та жизнь не знала, что моя уверено, быстро и неотвратимо катилась в ад.
ТРЕТЬЯ
Со смертью матери из квартиры будто выкачали всю жизнь. Цвета померкли, а множественные недостатки вылезли на поверхность.
Две крохотные комнаты. Кухня два на два со старыми шкафчиками, скрипучими петлями и плитой; белая эмаль стерлась от времени, являя черные пятна металла. Туалет и ванная, в которых с трудом можно было развернуться. Деревянные половы с разводами краски гнулись под весом, между щелей забились клочки пыли. Сложно представить, что когда-то здесь проживали четыре человека. Как мы только умещались…