- Ножом в плечо получила.
Ее физиономия вытянулась. Не проронив больше ни слова, она потянула меня к своему столу. Он был завален косметикой. Несколько таких же стояли по периметру комнаты. За одним блондинка, больше смахивающая на переодетого мужика, пудрила нос и не обращала никакого внимания на происходящее.
- Снимай, - Глаша достала аптечку из выдвижного ящика.
Все выглядело не таким страшным, как я опасалась. Швы остались на месте, однако края кровоточили. Залив их обеззараживающей жидкостью, превратившуюся в густую пену, подруга убрала лекарство обратно и села на столешницу.
- Глашь, - я посмотрела на свое отражение, взъерошенное, в одном простом черном лифчике.– А у тебя есть платье, в котором можно сходить в ресторан?
Она выгнула тонкую бровь.
- Тот перец на ужин пригласил сегодня. А у меня только джинсы и майки всякие. То есть ужин завтра…
Я заткнулась при виде широченной меркантильной улыбки.
- Ну, нет! Не собираюсь я с ним спать!
- Можно подумать, - Глафира вздохнула, – я предложила выйти за него замуж и нарожать кучу спиногрызов. Пусть платит за то, что ты сделала. Таков мир. Товарно-рыночные отношения. Ничего более. Доп. услуги оплачиваются отдельно.
Я поджала губы. Девушка сокрушительно возвела взгляд к потолку.
***
Домой я явилась рано утром, когда Глафира видела десятый сон. По дороге из клуба, вдалась в подробности о том, как получила ранение, о больнице, о планах на Бориса и таинственном Александре Тихомирове. При звуке имени последнего Глаша остановилась и пораженно заморгала.
- Александр Тихомиров? – повторила она скептически. – Цветочный Барон?
Так вот где я слышала это имя! Porca miseria! Для меня писал записку папаша всея Страны Роз! С ума сойти…
Все еще находясь под впечатлением, я упустила момент, как вступила на порог квартиры Юриных. Очень зря.
Младшие братья подруги налетели как ураган, сшибли с ног и начали драться. Воздух взорвал крик их матери, сухой женщины в инвалидном кресле, матерящейся лучше любого сапожника. Вторила ей бабуля Нина, поехавшая разумом пару лет назад. С тех пор она играла в куклы и рисовала на стенах, не только карандашами и ручками. И весь сумасшедший дом обеспечивала Глафира. Другие кормильцы давно унеслись, сверкая пятками.
Как бы ни хотелось побыть с подругой подольше, получив черное платье, вполне пристойное для похода в приличное заведение, колготки и жмущие туфли на шпильке, я смылась, пока мамаша Дора не начала рассказывать «интересные» истории о жизни семей квартала. Мне и своих проблем хватало по горло.
Будильник разбудил в четыре. В шесть, стоя перед зеркалом и борясь с волосами, напоминающими один сплошной колтун, я строила рожи.
Ненавижу платья. О туфлях можно промолчать. Колготки неприятно обтягивали ноги. Выбритые и гладкие. На миг пришла идея воспользоваться косметикой, но уж лучше быть не накрашенной, чем напоминать размалеванную обезьяну. Народная мудрость гласит: не умеешь – не берись. Лично моя: не умеешь – научись, а уже потом лезь в пекло.
Борис подъехал ровно в семь. Сама пунктуальность в светлом костюме, кожаных туфлях и галстуке с абстрактным рисунком из шелковых нитей.
Признаться, выглядел он отменно. А пах еще лучше. Мог себе позволить.
Не знаю, что в мужчине было не так, но от его широченной улыбки вмиг поднялось раздражение. Уж слишком он был доволен жизнью.
Галантным движением распахнув дверь, Борис подождал, покуда я усядусь, а после обогнул черный автомобиль и разместился рядом. От меня не укрылось, какими взглядами нас провожали в путь. Смесь зависти, недовольства и всепоглощающего любопытства.
Дорога заняла слишком мало времени, чтобы насладиться убранством тачки. Я совершенно не разбиралась в марках, но машинка была не из дешевых. Тут уж и к бабке не ходи. Мягкие кресла, куча датчиков на панели. Плавный ход. Хозяйская? Да уж точно. А запах ели напоминал о том, что не за горами зима.
Зима… Еще один пункт расходов на отопление. Лучше бы не вспоминала.
Припарковавшись рядом с рестораном, при виде которого волнение захватило все существо, Борис, трещавший без умолку о работе, прекрасном шефе (Бог во плоти, не иначе) и прочих вещах, до которых мне не было никакого дела, неуклюже вылез и поспешил выпустить меня. Подал руку. Я оперлась на нее.