- Лолита Александровна, - через пару секунд заговорил он с подозрением.
Через другую мои бедра ошпарил кипяток. Вскрикнув, я вжалась в окно и, смахивая воду, во все глаза воззрилась на Лолиту, привлекшую общественное внимание своей выходкой.
- Лолита Александровна! – с укором выдал Борис и начал копаться в карманах, выуживая оттуда маленькую упаковку салфеток.
Верхняя часть ног горела огнем. Сцепив зубы, я едва сдерживалась, чтобы не разразиться отборной бранью или, что еще хуже, не оставить след пощечины на злорадствующей физиономии девчонки, сминавшей пустую тару.
- Твой чай, сучка, - покривлялась она и отбросила то, что осталось от бумажного сосуда, затем развернулась и бодрой походкой направилась к палате, под присмотром медперсонала и пациентов, что до того прохаживались по коридору, разминаясь.
До двери Лола дойти не успела. В проеме показалась ее мать, опирающаяся на костыли. Доктор выглядывал из-за спины женщины, вышедшей на звуки. Оценив обстановку, она побагровела. Борис дул на мокрые пятна на штанах, женщина в форме просила проследовать за ней, чтобы обработать возможные ожоги, но я продолжала цепляться за подоконник и кусать губы.
- Stronzo! – вырвалось все же.
Борис сгреб меня в охапку, верно предположив, что я съезжала с катушек.
- Ты что творишь?! – выплюнула Таисия сквозь зубы. – Лолита Александровна, немедленно зайдите в палату! Живо!
Вздрогнув, Тихомирова-младшая прошмыгнула мимо разъяренной матери. Женщина провела ладонью по лицу и начала ковылять в мою сторону. Я тяжело дышала, хватаясь за блондина, удерживающего меня мертвой хваткой. Только бы я не сделала того, о чем могла пожалеть.
***
Я сидела на диване в палате. Александр так и не очнулся. Бедра мои ныли, хоть от серьезных последствий спасла плотная ткань штанов. Запястье вторило низу, виски ломило. Опустошив вот уже вторую чашку с водой, я как могла, отвлекала себя от истерики.
Уж не знаю, что Таисия Захаровна сказала дочери, но та вдруг превратилась в шелковую. И даже не стала сопротивляться, когда мать отправила ее к бабушке вместе с Борисом. Таким образом, в палате остались трое.
У меня вырвался смешок, я заглушила его еще одной чашкой, пока Таисия рассказывала то, что поведал ей врач.
Переутомление. Злоупотребление кофеином. Долгое отсутствие полноценного сна. Как следствие истощение и обморок, поскольку организм исчерпал ресурсы.
- Доктор сказал, что у него могут начаться серьезные проблемы с сердцем, - продолжала женщина, так же пребывая не в радужном состоянии. – Он уже видит предпосылки. Так что, если Александр не прекратит издеваться над собой, он может закончить ударом. Точно, как мой отец!
Таисия ударила по обивке. Я содрогнулась, вскочила и заметалась по комнате от переполоха, поднимающегося изнутри. Больничные брюки терлись о кожу, причиняя жуткий дискомфорт, но я была взволнована до той степени, когда перестаешь отмечать подобное.
Моя мама умерла от приступа, так что я не понаслышке знала, что с сердцем не шутят.
Остановилась. Развернулась к Александру. Он по-прежнему спал.
- Кристина, мы должны не допустить ухудшений, - заявила Таисия твердо. – Обязаны. Однако большая часть ответственности ляжет на вас. Я вижу Сашу далеко не каждый день. А вы уже с ним живете, насколько я в курсе. Ну, почти.
Ее осведомленность начинала тревожить. Интересно, насколько глубоко Александр пускал ее в свою личную жизнь.
- Не беспокойтесь, - женщина явно читала мои мысли. – Подробности меня не интересуют, да и Саша их рассказывать не будет никогда. Он из тех, кто предпочитает оставлять личное личным. Насколько возможно при нашем образе жизни, конечно, ибо журналисты всегда хотят сунуть нос туда, куда им явно не следует. Но таков мир, - она вздохнула. – Люди очень любят сплетни.
Я лишь кивнула. Заламывала пальцы в нервозе и не могла найти себе место. Таисия наблюдала за мной с печалью и, тем не менее, любопытством.
- Хотите, расскажу что-нибудь? – я остановилась и посмотрела на нее в немом вопросе. – О Саше. Раз уж так сложилась судьба, а мы можем лишь ждать и верить сейчас, то, - женщина приподняла уголки губ, - почему бы не поговорить. Присядьте.
Сглотнув, я снова уселась рядом с ней. Мышцы зудели, успокоиться было отнюдь нелегко.