Не похоже, чтобы она тосковала по нему.
Подошла мать, прервав его беспокойные мысли. Она выглядела безукоризненно в своем синем вечернем костюме, подтянутая, но в глазах ее по прежнему таилась горечь. Во время похорон Дженелл он не в силах был ощутить глубину горя родителей. То, что сейчас он его разделял, как-то облегчало его собственную боль.
— Грейси заканчивает десерт с твоим отцом. Она настаивала на леденцах.
Мой ребенок. Джонни ласково улыбнулся.
— Вместо этого они взяли какой-то шоколад.
Голос матери звучал слегка раздраженно, и он напомнил ей:
— Грейси съела все овощи.
— А отец — нет, — сухо заметила Морин.
Джонни рассмеялся, снова глядя на воду.
Это было похоже на тот разговор, который он когда-то слышал за столом у Гринов, где они с Дженелл оказывались более чем часто. Может, все еще наладится.
— Ты правильно поступил с Грейси, — сказала Морин, не сводя глаз с озера.
— Это несложно. Она любит овощи.
— Ты же знаешь, что я не об этом. — Морин сжала тонкие руки, на пальцах блестели бриллианты. Джонни пришло в голову, что, несмотря на то, что как родителям им, пожалуй, не хватало любви, любовь между ними существовала все эти годы. Его негодование утихло само собой. Мысль о том, что по-своему, пусть сдержанно, его родители все же действительно любили друг друга, вселяла в него надежду. — Несмотря на все, Грейси счастлива. Она даже преодолевает свою застенчивость. — Морин сделала беспокойный жест рукой. — Я не могу не думать об этом. Может, я как-то не так вела себя с Дженелл…
— Когда вы с папой перевезли нас в провинцию, Дженелл встретила Гранта. Ничто не могло сделать ее счастливее.
Грейс тоже изменила его жизнь — и тогда, и теперь. Джонни, тоскуя по ней, ощутил боль, такую же острую и темную, как ночь.
— Ты прав насчет Грейс, — заметила Морин убежденно. Ее голос задрожал, когда она продолжила: — Но я не была хорошей матерью. Сейчас я это вижу. Я хотела… мне было необходимо… компенсировать это, став хорошей матерью для Грейси.
Джонни вдруг все понял и перестал сердиться на родителей за их попытку отобрать Грейси.
Морин глубоко вздохнула:
— Я была не права. И, стараясь доставить мне удовольствие, успокоить себя самого, твой отец оказался втянут в эту ошибку. Грейс будет для Грейси лучшей матерью из всех, кого я могу себе представить.
Джонни взглянул на мать. В суде его родители открыто подвергали сомнению мотивы его женитьбы, но теперь он отчаянно надеялся, что мать видит в его браке то, чего не видит он сам.
— Она выросла, совсем уже женщина. — Морин прикрыла ладонью руку сына, лежащую на перилах, и Джонни почувствовал гордость матери, хотя считал, что не заслуживает ее, за то, каким вырос он сам. Мужчиной, который всем сердцем любит Грейс Грин. Она надеялась, что ее слова помогут Джонни увидеть эту любовь.
Но вмешиваться она не будет.
— Я лишь хочу быть хорошей бабушкой для Грейси. — Ее голос задрожал. — Я хочу быть хорошей матерью для своего сына.
Джонни крепко взял мать за руку.
— Думаю, у тебя прекрасно получается.
Дрожащая улыбка Морин стала холодной, когда какое-то многочисленное семейство принялось шумно пробираться к перилам.
— Туристы. Знаешь, отец ведь отказался от визита в оперу ради этого круиза. — Морин поглядела на детей долгим взглядом. — Пожалуй, я присоединюсь к нему и Грейси.
Когда мать отошла, на губах Джонни появилась задумчивая улыбка. Он не ожидал, что она так изменится. Удивительно, что она не спросила его об этом. Но родители явно очень стараются.
Он повернулся к перилам. Теперь он мог представить себе будущее малышки Грейси более зримо, и это в какой-то мере успокаивало его. Когда-нибудь она станет маленькой леди и будет делать покупки на элегантной Мичиган-авеню, как сейчас, бегая вприпрыжку по старомодной главной улице Эшвилла. Она получит все лучшее от этих двух миров, всю их любовь.
Но им нужна Грейс, чтобы эта любовь была полной.
Его охватило отчаяние. Хорошие отношения с родителями делали ненужным брак с Грейс — разве что она полюбит его.
За полосой воды, на горизонте, сверкала рождественская иллюминация. Но над головой Джонни сияли звезды, и он молился, чтобы Грейс тоже скучала по нему.
Грейс повернулась к старому проигрывателю, который вытащила с чердака. В который уже раз этим вечером гостиную заполнил чарующий голос Элвиса. Она на мгновение закрыла глаза. Может, это и больно, но невозможно было не влюбиться в Джонни за все эти годы.
Она вздохнула. Ей бы сейчас виски с медом, что так хорошо готовит Мерси, — это помогает от меланхолии.
Ей необходим Джонни.
Грейс вглядывалась в темноту за окном. Она ожидала увидеть грозовые тучи. По небу плыли облака, но ветер был прохладным и сухим, и ей захотелось выйти на террасу.
Она положила руки на перила, ночная рубашка вздувалась от порывов ветра. Сзади тихонько играла музыка, а впереди свистел и метался ветер в деревьях, тоже казавшихся одинокими.
Она была одинока.
Она скучала по Джонни и малышке Грейси. И сегодня вечером больше, чем обычно, скучала по Дженелл. Ее наперснице. Только Дженелл смогла бы понять, как больно ей было сейчас из-за Джонни.
Ветви вяза тяжело раскачивались, их тени танцевали по полу террасы в такт музыке. Тени в лунном свете. Небо, светлеющее от звезд.
Дженелл…
— Я все еще люблю его, — вздохнула Грейс. — Я всегда буду любить Джонни и малышку Грейси.
Звезды, казалось, слушали, подмигивали и кивали ее мыслям в темноте.
Успокоившись, Грейс вернулась в дом.
— Не забудь привезти мои игрушки.
Грейси в своих новых теннисных туфлях прибежала в холл, где ее ждал Джонни, чтобы обнять на ночь. Он собирался в пригородный дом Дженелл, а Грейси — в зоопарк с бабушкой и дедушкой. Он нагнулся, и она обхватила его за шею, пальчики ее вцепились в его футболку, когда он поднял ее.
— Я не забуду, — пообещал он.
Грейси не хотела идти с ним, и Джонни решил: это потому, что она уже излечивается от травмы, ведь она еще такая маленькая.
— Привези мои видеоигры. И всех моих кукол и мои фермерские книжки с котятами, — наставляла его Грейси.
— Видеоигры. И всех кукол. Фермерские книжки с котятами. Есть. — Ставя Грейси на ножки, он улыбнулся, подумав, что, наверное, проще привезти все коробки с надписью «игрушки».
— Когда мы поедем домой, Джонни?
Джонни заколебался, вытаскивая из джинсов ключи от родительского «БМВ».
Домой…
— Ты имеешь в виду на ферму? — Разве он сам не хотел этого? Чтобы Эшвилл стал домом? Почему же ему вдруг захотелось, чтобы желание Грейси звучало более конкретно?
Грейси кивнула.
— Я что — пропущу школу?
Естественно, она подслушала его разговор с Грейс. Несмотря на недавнее беспокойство, он улыбнулся.
— Только если это будет необходимо. — Он присел рядом с ней. — Я догадываюсь, что ты скучаешь по котятам. Поэтому тебе нужна фермерская книжка.
— Я хочу, чтобы Грейс мне ее почитала.
— Я догадываюсь… ты тоже скучаешь по Грейс.
Грейси энергично кивнула:
— Я хочу ее крепко-крепко поцеловать, когда увижу.
— Ей это понравится.
— Я знаю.
Ну конечно, Грейси знает. Дети знают, когда они желанны и любимы, так же как и наоборот.
— Теперь я должна съесть свой блинчик.
— Скажи бабушке и дедушке, что я ухожу.
Грейси убежала. Джонни поднялся, чувствуя, что одна тяжесть на сердце сменилась другой. Как бы осторожно ни вела себя Грейс, малышка к ней привязывается.
Эта мысль преследовала его по пути в пригород.