- Где тебя черти носят? Начало восьмого. Случилось что? -
Встретил возмущённый Семёныч Ширака, как только тот появился в дверях.
- Рассвело почти. Как я мешки вести буду? Через центр. Люди на остановке собрались. Что подумают? - Дед старался выглядеть строгим.
Ширак, в рабочей одежде, в старой куртке, в резиновых сапогах, снял с плеча сумку с термоском, собранную ему на обед Мариной, уселся на длинную лавку.
- Ладно, Радист, не шуми. Держи лучше, вот… - Он порылся в сумке, достал кулёк с мясом на кости. Килограмма на три кулёк.
- Держи Семёныч. Твоя доля. Вчера Зорьку забил. -
Старик взял кулёк. Посмотрел. Развернул. Понюхал.
- Чего так? Доля. Забил. Никак фильмов насмотрелся за выходные. Или детехтивов. Молодая вроде тёлка. Какая срочность в мясе? Праздник какой может, армянский? - Он торопливо засунул свёрток в свою авоську.
- Да нет. Причём тут праздник. Для праздника вон птицы полно, кролей. Мяса у меня хватает. Просто… дура молодая. Объелась люцерны влажной. - Ширак закурил. Протянул пачку деду. Семёныч взял сигарету. Поднёс ко рту. Прихватил губами. Посмотрел вопросительно на Ширака. Тот кивнул. Дед взял ещё одну. Вставил её за ухо.
- Раздуло, значит. Бывает. - Семёныч крякнул.
- Чего там? Бабы работают? Как дежурство прошло? - Ширак выпустил кольца дыма. Одно, второе, третье. Прищурил один глаз. Защипало. Дым попал.
- Давно доять. Как всегда, ругаются. Говна много. Тебя ждут, не дождутся. - Степаныч сел рядом на лавку. Чиркнул спичкой. Подкурил. Затянулся. Прокашлялся. Сплюнул жёлтой слюной. Спросил.
- Так что скажешь. Как мне мешки вести? - Он хитро посмотрел на Ширака.
- Не как. Оставь велосипед с мешками здесь. Я вечером сам привезу. По тёмному. И тебе и себе. Годиться? – Ширак глубоко затянулся.
- Спрашиваешь. Конечно, годиться. Вот это другое дело. И мне легче. И конспирация.
- Ладно тебе сосед. Все знают. Всё село знает, что скотники, сторожа и доярки комбикорм воруют. Таскают помаленьку. Ещё и молоко воруют доярки, по банке, за смену. Мне молока не надо. Своего хватает. А от комбикорма не откажусь. Все всё понимают. Да и как тут не воровать, с такой зарплатой? -
- Не скажи Ширак, не скажи. Одно дело знать. Предполагать. Совсем другое дело видеть. Да ещё и с мешками. Лучше на глаза не попадаться. Бабы то сумочками носят. По малёху. Что с них? - Дед закашлял. В груди у него заклокотало. Снова сплюнул. Жёлтым.
- Не дай бог попасть под раздачу. Тебе то что, ты здесь на птичьих правах. Не оформлен - ни чего. Какой с тебя спрос. А я сторож. Как ни как. Так что, бережёного бог бережёт. -
- Прав ты Радист. Как всегда, прав. Поэтому иди себе на легке. Вечером встретимся. Я заеду. Привезу мешки. Ладно. Пойду работать. А то бабы изнасилуют. -
Дед хихикнул. Подмигнул Шираку.
- Это точно. Не дай бог таким попасться. Растерзают. Ты того…, осторожно. Ха-ха. Голодные бабы. Ох, голодные. Я-то знаю. Всех знаю. Верка толстая, та холостая баба. Горячая она. Смолоду пылкая. У Надьки муж - пропойца. Надька точно, что голодная. Неу-довле-творённая. Во! У Катьки …-
- Ладно, разошёлся, хорош трепаться. Я пошёл. -
Ширак потушил окурок о лавочку. Поплевал на бычок. Отшвырнул его в сторону. Поднялся, и вышел из подсобки не прощаясь.
В его обязанности по работе входило дать корм животным. Ещё убрать за ними навоз в помещении, когда коровы будут на пастбище пастись или находиться в загоне, который снаружи. Навоз собрать и свезти в определённое, отведённое для этого место. Лопатой. Вёдрами. Тачкой. Ещё развести по ферме сено и солому специальной тележкой, раскидать для каждой скотины по её месту, всем по стойлам. Наполнить кормушки в загоне. Напоить животных. Делать всё это надо было три раза на день. Утром, днём и вечером. Фактически постоянно. Столько же раз на день доили коров. И он должен был быть где-то рядом. Не по далёку. Если вдруг что, помочь дояркам. Быть на подхвате, что называется. Кроме того, к коровнику постоянно подвозили корма трактором. В его работу входила разгрузка и распределение этих кормов. Раньше на ферме работали одновременно несколько скотников и рабочих. Теперь осталось только двое; Ширак и Толик. Вовремя его, Ширака дежурства, а это через каждые два дня, проблем не возникало. Ширак работал добросовестно. И за его труд и отношение к своим обязанностям Ширака уважали. По крайней мере не ругали. Провести полную смену, двенадцать часов на ногах было не просто. Постоянно то туда, то сюда. Сделать надо это, сделать надо то. Тяжести, всегда тяжести. Лопаты и вёдра. Тачки и тележки. Труд тяжёлый, не квалифицированный и низкооплачиваемый. К концу смены, к семи вечера, ноги у Ширака гудели и тряслись мелкой дрожью, словно электрический трансформатор под большим напряжением. А потом ещё предстояло домой топать около часа. Ширак старался, работал. Но Толик, второй скотник…. Самое плохое это то, что его так называемый напарник Толик, работал спустя рукава. Пьянствовал каждую смену. И Шираку приходилось доделывать всё то, что тот не сделал. Что-то не разгрузил. Что-то не перевёз. Во время смены этого Толика, доярки часто сами толкали тележки, развозили корм, чистили за скотиной. А какой был прок с пьяницы? Когда тот уже напился. Когда он лыка не вязал. Валялся в полном беспамятстве где-нибудь в укромном местечке. А то и просто под забором. В полном смысле этого слова. Под забором. Напивался до полусмерти. И не было над ним никакой управы. И никакому воздействию он не поддавался. И не кем его было заменить. Ну вот не кем. Никого не загонишь в скотники. Время такое настало. Работать никто не хотел. Вкалывать не хотел. Народ бросился в торговлю. Что интересно, дома Толик спиртного не пил. Употреблял исключительно на работе. Как и где он самогон доставал, приносил, проносил? Каждый раз. Словно из-под земли. Хоть и следили за ним. И пытались как-то контролировать. Влиять. Без толку. Ширак, например, устал его мордовать. Бил он Толика всегда и везде, где встретит. Часто просто так. Даже если тверёзого встретит. Так сказать, для назидания. Идёт бывало тот мимо. Мимо Ширака. Как поравняются. Треснет по морде его вместо приветствия. И ещё раз. И ещё разок по носу. Да пинка, вдогонку. Всегда было, за что его бить. Или будет за что потом всё равно. Профилактически бил Ширак. На будущее. За предстоящие провинности, и за прошлые. И уже давно, Толик, как увидит Ширака, обходит его третьей дорогой. Третьей стороной. Убегал, только встретит. Мигом. Быстро и не стесняясь. И всё равно работал спустя рукава. Всё равно пьянствовал. Ширак и сам выпивал и выпивает. Выпивает часто и много. Но, всё же знает меру и никогда не напивается до чёртиков. Организм у Ширака крепкий, справляется. Да и стыдно было бы перед людьми пьяным валяться. Зачем нацию свою позорить.