- Марин. Я тут воды принёс. Дети сказали.- Он поставил ведро на пол.
Марина быстро влезла с руками под полотенце. Она всегда его стеснялась. Всегда. Он ни разу не видел её полностью обнажённой. За все их тринадцать совместных лет.
- Спасибо. Мне хватило воды. Ты давно пришёл?- Она поправила полотенце на голове.
- Нет. Недавно. Успел душ принять.- Ширак опустился на свободный стул.
- Душ? Шираак! Ты что простыть хочешь? Этого нам только не хватало.
-- Не переживай. Не простыну.- Он смотрел прямо ей в глаза. Марина смутилась.
- Ты чего-то хочешь? Прямо здесь? – Она опустила глаза. – Вдруг дети.-
- Хочу. Давно хочу. Поговорить хочу.- Ширак пододвинулся ближе.
- Шираак. Ты меня пугаешь. Ты какой-то странный сегодня. Сам на себя не похож. Не обычный. Что случилось?- Марина поёжилась под полотенцем. От движения на её голове распутался клубок, сполз набок. Полотенце на голове развязалось. Влажные волосы упали ей на плечи.
- Постой. Постой. Марин! Не убирай волосы. Подожди.-
Ширак наклонился. Взял Марину за руку. Другой рукой дотронулся до её волос. Какие у неё прекрасные волосы. Густые. Тёмные. Вьющиеся. Длинные- длинные. Почему он забыл её волосы? Почему он забыл про её красоту? Как он мог быть таким безразличным? Он осторожно гладил её по волосам своими грубыми пальцами. Марина вся напряглась и сжалась. Он знал, что она хорошо помнила, как часто костяшки этих пальцев стучали ей по голове. Стучали каждый раз, когда он был пьян, или был в плохом настроении. Больно стучали его костяшки. Но сейчас в нём проснулась нежность. Что-то очень далёкое и знакомое защекотало в его памяти. Волосы. Эти прекрасные длинные волосы. Ширак вздрогнул. Комок подкатил к горлу. Он медленно стянул полотенце с плеч жены. Оголились плечи. Какие у неё красивые плечи! Какая нежная кожа! Марина едва дышала. Вдруг Ширак прильнул к жене, уткнулся лицом в её пахучие волосы и заплакал. Слёзы, по мимо его воли, катились из глаз. По его щекам. По её волосам. И не было сил их остановить. И не было желания их остановить. Марина немного обмякла. Освободила руки из-под полотенца. Обняла за голову Ширака. Стала его гладить по волосам. По шее. Потом вдруг сама заплакала. Так, обнявшись, они проплакали несколько минут. Молча. Поглаживая друг друга. Ширак целовал её плечи. Целовал её руки. Её волосы. Глаза. И плакал. И плакал. Словно камень свалился с его плеч. Много камней посыпалось. Ему стало легко и свободно. Он немного отдышался. Набрался смелости, спросил у Марины.
- Помнишь, как мы уезжали из Еревана?- Он продолжал её гладить.
- Конечно, помню. Быстро. Неожиданно. В два дня. Ты приехал домой поздно вечером. Возбуждённый. Разбудил и испугал детей. Сказал, что всё надоело. Что сколько можно эту разруху терпеть. Что уезжаем. Уезжаем немедленно. Завтра же. К моей тётке в Харьков. Помню, до мелочей помню.-
- Марин! Я в тот вечер человека сбил.- Он перестал её гладить.
- Как сбил? Какого человека? Ширак, ты о чём?-
Марина вся напряглась. Он отпустил её. Отстранился. Отодвинулся. Сел ровно. Локти положил на стол. Посмотрел прямо на жену. В упор. Она не отвела глаза. Ждала.
- В тот вечер я привёз клиента в Абовян. Ты помнишь, какая погода была. Слякоть. Туман. Видимость паршивая. Это в Ереване. Там же, наверху снег срывался. Порывы ветра. Почти метель временами. Откуда этот парнишка взялся? Время было около девяти вечера. Может с тренировки шёл, или ещё откуда? Не знаю. Я уже выезжал из Абовяна, с микрорайона. Пустой. Обратно в Ереван. Клиент щедрый оказался. По двойному тарифу заплатил. И я решил никого не искать, а ехать в город. Марин! Я об этом никому никогда не рассказывал. Страшная история. Короче. Он шёл по обочине и я его поздно заметил. Ударил бампером. Мальчик отлетел на тротуар. Упал лицом на землю. Так и лежал. Я остановился метров через тридцать. Подбежал. Марин! Куртка. Ранец на спине. Шапочка вязанная. Марин! Я испугался. Я уехал. Убежал. Поехал машину ремонтировать. Представляешь! Бросил мальчугана. – Ширак опустил голову на руки и зарыдал.
- Марин! Я мог бы спасти пацана. Но я испугался. Марин!- Ширака сотрясало от рыдания. Он не поднимал головы. Марина боялась к нему прикоснуться. Молчала. Наконец вымолвила.