Гнус (Адочке). У-ти мой цыпленочек! У-ти мой сладенький! (получает от нее в глаз) Ай! (с ненавистью) Я тоже не выношу таких, как она! Терпеть просто не могу! Презираю! Оскорблен и унижен! Чтоб вас разорвало.
Соня. Да что я вам сделала?
Гнус. Что? Что?! (встает с места, патетически гнусит) Видите меня? Ну и что, противно? Мне самому противно. А как хорошо все начиналось! У меня были золотые кудряшки и невинные голубые глаза. Мои пухленькие ручки и ножки вызывали неуемный восторг у всех добропорядочных мамаш, я был ангел, душка, я говорил ей "мама". Я стремился к знаниям и добродетели... Но она! Но она? (взрыднув) Нет, я не могу, мне больно... (выпивает бурды из стакана, уже спокойнее) Она бросила меня еще младенцем. Меня растила злая бабка, ведьма, а не родственница! Она меня мучила, ставила в угол и лишала сладкого. А эта, ЭТА уехала с любовником, оставила меня одного, малютку, крошечного сиротку. И жизнь наперекосяк. Очень просто! Поэтому я вырос вор, подлец и трус!
Рыдая падает на скамейку, Адочка, Гаврилыч и Родионов наперебой гладят его по головке.
Соня (отчаянно). Что за бред! У меня нет и не было сына, у меня вообще нет детей!
Гаврилыч. Но могли бы быть, могли? Ты женщина или якорь? Отвечай.
Соня (подавленно, после напряженной паузы). Могли бы... да... теоретически... наверное ...
Гнус (захлебываясь). Вот видите, вот видите!
ВСЕ (облегченно). Она призналась, она призналась...
Соня (умоляюще). Мне скоро вставать...
Гаврилыч (шлепает по Адочке, словно требуя внимания и тишины).Нет-нет, спящая, это ещё не всё. У тебя завтра выходной, и поэтому разговор будет длинный. Мы и так столько откладывали.
Соня с безнадежным видом съёживается и забивается в угол.
Гаврилыч. Продолжайте.
Адочка (Измазанная краской, комичная, приподымаясь на локте, голосом прокурора). Итак, ответьте, пожалуйста, как и почему, почему и как, вы, являясь вполне здоровой и полноценной женщиной, вполне привлекательной, то есть вполне и вполне во всех отношениях... Итак, ответьте, пожалуйста, какое вы имели право?
ВСЕ. Какое?
Соня (не понимая). Какое?
Адочка. Вы виноваты перед природой и обществом, вы нарушили эстетическую гармонию окружающего нас мира одним своим существованием - жалким и бесполезным, бесполезным и жалким. (в сторону компании) Эка я загнула?
Гнус. И-хи-хи-хи!
Гаврилыч (строго). Продолжайте.
Адочка. Долг каждой женщины быть матерью и женой, а не влачить жалкую жизнь неудовлетворенного человека. Какой пример вы подаете молодым? Осознаете ли вы, какой вред нанесли всем нам, не говоря уже о прочих?
Соня. Неправда, я принесла вред только себе, я разрушила только свою жизнь. Вы не можете обвинять меня? особенно ты, грязная... грязнуля!
Гаврилыч (сурово). А кто сказал, что преступление против самой себя перестаёт быть преступлением? Кто сказал, что зло во зло себе самой называется как-то по-другому? Может быть, добром? Или счастьем?
Соня. У меня были другие цели, я посвятила себя работе. У меня не оставалось времени на личную жизнь, но я работала, работала на благо... на благо... (неуверенно, потупившись) на благо природы и общества.
Гаврилыч, Адочка, Родионов и Гнус значительно переглядываются, словно усомнившись в правильности своих обвинений.
Гаврилыч. Работа? (уважительно) Да-а!
Родионов (с надеждой, Гаврилычу) Ну вот видите, все не так безнадежно. (ободряюще подмигивает Соне, дружескими жестами показывает, что, мол, " я с тобой, держись, родная". )
Адочка (мечтательно). Работа! Как бы я сейчас поработала! (Соне) Вы мне обязательно расскажите как-нибудь за чашкой чая о своей занимательной работе.
Гнус (доверительно). Знаете, ребята, мне иногда снится, что я работаю. Представляете - легальный, организованный грабеж честных граждан. Что за прелесть получать зарплату в самом настоящем отделе кадров.
Адочка. Ну нет, размечтался, тебя туда не возьмут. А вот его (показывает на Родионова) возьмут. Он - настоящий душка!
Родионов. Вы знаете, она всегда что-то там лепила, шила, резала, вязала. Такая искусница, руки - золотые. А какая она была красавица!
Гаврилыч. Ну, это к делу не относится.
Родионов (вздохнув). Да, к сожалению - больше не относится.
Гаврилыч. Мы тут люди простые, может, где и палку перегнули. Ты, мать, не сердитесь. Я сам рабочий человек и все понимаю. Очень, кстати, не против, чтоб женщины профессией увлекались. Всякая работа хороша. И почему бы им, например, не работать - раз они все равно все успевают и по дому, и с детьми тоже. Надо максимально себя расходовать, а то зачем же, ведь закупорка силы может произойти у человека. Что он потом? Калека да обуза всему миру. Правильно я говорю?