Каждая человеческая группа инстинктивно определяет себя за счет других, будь это «иностранцы» или элементы, считающиеся «другими» или теми, кого дискриминируют. Любая группа может стать объектом этого коллективного инстинкта жестокости. Это могут быть люди соседней страны или чужая раса, социальный класс или религиозное или политическое объединение (не-мусульмане против арабов, протестанты во времена Святого Варфоломея, цыгане, евреи, коммунисты, буржуазия, аристократы и т. д). Вкус к насилию и убийству латентен во всех обществах. Это инстинкт, который нельзя игнорировать. Евреи подвергались дискриминации, так же как Маккарти подвергал дискриминации коммунистов и гомосексуалов. Многие люди, протестующие против анти-семитизма, более чем толерантны к группам «добродетельных преступников», охотящимся на гомосексуалов, бьющих и убивающих их. Даже судьи удивительно снисходительны к таким преступникам. Мы являемся свидетелями преследования, пыток и убийств аристократов и имущих классов в так называемых социалистических странах или социалистов в странах с авторитарным режимом. Партизаны, проводящие эти «чистки», часто являются законными представителями правящего режима. Как говорится в пословице «Дайте собаке плохую кличку и за это повесьте ее.»
Невозможно одновременно эффективно бороться против этого инстинкта, жажды жестокости, и принимать другие инстинкты. Слабая сторона сражения против анти-семитизма, являющаяся только фиксацией этого инстинкта в определенном месте и времени, содержит в себе эту форму амбивалентности.
Одна из целей кровавых жертвоприношений — канализировать этот инстинкт, посмотреть ему в лицо и взять богов в свидетели их собственной и нашей жестокости, таким образом иммунизируя себя от более пагубных ее форм.
Жертвоприношение, удовлетворяющее нашу бессознательную потребность быть жестокими, вкупе с социальной системой, в которой существуют все расы, вероисповедания, общественные порядки и отклонения, позволяет избежать доминирования или преследования одной группы другими. Возможно это единственный путь установить равновесие и развить справедливое и гуманное общество.
Вегетарианство
В древнем шиваизме не было места вегетарианству, так как это противоречит естественному порядку и так как насилие, совершаемое по отношению к растительном миру, не сильно отличается от насилия по отношению к животному миру. Уничтожение видов растений и лесов может иметь гораздо более серьезные последствия для жизни на земле, чем уничтожение животных видов. Однако вегетарианство практикуют в некоторых современных шиваитских сектах.
Вегетарианство пришло из джайнизма и позже вошло в ведизм и шиваизм, следуя будиийской реформе, нашедшей вдохновение в джайнизме, но будучи противоположной обрядам жертвоприношения. Буддизм не выжил в Индии, но стал причиной некоторого синкретизма современного индуизма, практикуемого правящими классами. Однако это не повлияло на традиционный джайнизм или шиваизм в их наиболее популярных формах или на практикуемых их последователями.
Некоторые индийские мудрецы, обосновавшиеся в Греции или Египте, были индуистами. Однако, много других были джайнами, которые следовали правилам своих сект — жили обнаженными или одевали белые одежды. Влияние джайнизма можно проследить в развитии орфизма. Не будучи вегетарианцами, пифагорейцы, как некоторые индуисты, отказывались прикасаться к говядине или баранине.
В индуизме вегетарианство необходимо соблюдать небольшим меньшинствам, таким как брахманы или класс торговцев. Но оно противоречит правилам жизни воинов, правящих каст и рабочего класса. В пирах, в которых принимают участие разные касты, нанимаются брахманы-повара и еда всегда вегетарианская.
Выживание и реинкарнация
Боги умирают и снова рождаются, но в древнем шиваизме верят только в относительную и временную индивидуальную жизнь, и не в переселение душ. Концепция человеческого прогресса путем проживания множества жизней идет из джайнизма.
«Метафизически в доктрине реинкарнации нет наполненности. Это просто способ показать необходимость привилегированности и естественных качеств.» (J. Evola, Le Yoga tantrique, с. 110.) Это попытка объяснить базовую несправедливость — почему некоторые рождаются сильными, красивыми, умными и богатыми, а другие — больными, глупыми и бедными. В доктрине джайнизма эти качества относят к действиям, которые человек совершил в прошлых жизнях. В шиваизме индивидуальности не придают такой же важности и верят только в ее временное и коллективное выживание. Человеческая индивидуальность, как у всех видов существ, сформирована вокруг узла или точки, в которой связываются разные элементы, взятые из универсальной материи, сознания и интеллекта, и окружает фрагмент универсальной, неделимой души. Это можно сравнить с пространством, заключенным в вазе. Во время смерти ваза разбивается, узлы развязываются и каждый элемент, составляющий человеческое существо, возвращается в общий котел, чтобы снова быть использованным другими существами. «Пятнадцать составляющих человеческого тела возвращаются к своему источнику и все божества чувств к почитаемым ими богам. Действия человека и его душа, сформированная из интеллекта, становится единой с Верховным Бессмертным. Как реки, текущие вниз и поглощаемые морем, теряют даже свое имя и форму, так просветленная душа, освобожденная от имени и формы, растворяется в универсальном существе, сотканном из света, которое является высшим из высших.» (Mundaka Upanishad, III, 2, 7–8.) Узел может развязываться медленно. В этом случае мы получаем временную жизнь, крайне неблагоприятную, в форме призрака. Возможная временная жизнь индивида после смерти объясняет, почему в гробницах, построенных для мертвых, находится все необходимое на короткий или более длинный период. Некоторые обряды помогают продлить это срединное состояние, чтобы живые могли получить больше пользы от оккультного присутствия и влияния мертвой личности. Однако это может быть жестоко по отношению к самому умершему.