Энвер, ждущий своей очереди, протягивает Мансуру монетку:
— Последняя твоя. Дальше — я.
И снова на горизонте вражеский корабль. Пуск! Но что-то техника закапризничала, и торпеда не пошла. Несколько попыток Мансура запустить ее ни к чему не привели.
— Сдохла машина, позови мастера, — сказал он Энверу.
Тетенька, меняющая деньги, показала на молодого человека, копавшегося у другого автомата.
— Ему скажи, он посмотрит.
Мастер привычным движением открыл боковую крышку автомата, потыкал отверткой, затем достал из портфеля тестор. Амулет в виде зодиакального знака льва мешал ему копаться в схеме.
— Долго ждать? — спросил Энвер.
Вместо ответа мастер сердито перекинул амулет себе на спину. Лев на секунду привлек внимание ребят.
На палубе корабля, стоящего в доке, Энвер нашел отца. Они устроились возле разобранных механизмов подъемных лебедок. Видимо, их ремонтом занимается отец со своим напарником Сары.
Отец с удовольствием лакомился домашней снедью.
— Честно, никто, даже твоя бабушка, таких кутабов не приготовит. Скажи, Сары, — обращается он к рыжеволосому напарнику.
Сары, медленно прожевывая, закрыл глаза, самозабвенно покачал головой.
— Фирма, знак качества! — Он почмокал, приложив к губам щепотью сложенные пальцы.
— Что-то сын сильно озабоченный, замечаешь, Сары? — сказал отец.
— Точно. Как наш кассир в день выдачи зарплаты.
— Что случилось? Рассказывай.
Энвер выразительно посмотрел в сторону Сары. Отец понимающе кивнул.
Пообедав, отец решил побриться. Энвер держал перед ним зеркальце.
— Мне совет твой нужен, — начал он нерешительно. — Представь, что ты случайно нашел дорогую вещь, очень дорогую. Как бы ты поступил?
— Мне такого счастья еще не выпадало, — усмехнулся отец. — Почему вдруг интересуешься?
— Понимаешь, это пока тайна.
— Вещь чужая, не твоя. Надо вернуть владельцу.
— Хозяина нет, это я точно знаю.
— Без разницы. Сам подумай, мы, Меликовы, можем чужое добро присвоить? Воровство — как иначе?
— Но если никому это не принадлежит, тогда как?
— Никому — значит, и нам с тобой тоже. Слушай, в школе у вас есть предмет, ну вроде как по телевидению «Человек и закон»?
— Есть. Называется «Правовое воспитание». Но сейчас каникулы.
— Быть человеком надо и на каникулах. В общем, так: думай и решай сам… Что дома слышно? Мама как, Наргис?
— Нормально. Мама злится, что тебя здесь держат. А Наргис залезла ко мне в ящик, все перерыла, марки рассыпала… Ну почему вы с мамой ей всё прощаете?
— Все ясно. Недостатки нашего воспитания исправляешь собственными кулаками. Ценный лочин. Если я его подхвачу, плохо тебе будет, Энвер, ой, плохо…
На троллейбусной остановке у дока, несколько в стороне от навеса, скучает молодой парень. Он в темных очках, в джинсовом жилете, на шее цепочка амулета. Подошел троллейбус, забрал пассажиров. Парень остался.
Появился Энвер со спортивной сумкой на плече. Когда подкатил очередной троллейбус, вслед за Энвером сел и парень в жилете.
Пассажиров в салоне полно. «Жилет» все время за спиной Энвера,
Возле раскопанной и реставрируемой рыночной площади в крепости сидел Мансур, что-то записывал и исправлял в списке. Неподалеку гомонила стайка студентов. Девушка в майке с эмблемой стройотряда, прищурив глаза, смотрела в сторону куполообразных бань и рыночной площади и мечтательно говорила:
— Мальчики, давайте закроем глаза и представим себе шумную базарную толпу триста лет назад — дервиши, гортанные выкрики, звон караванных колокольчиков на верблюдах. Дух захватывает…
— Зрелище и правда сказочное, но не хочется закрывать глаза на то, что в крепости сносят здания, построенные сто лет-назад. Тебе не жаль? Мне — очень.
— Тебя послушать, сносить ничего нельзя, пусть все будет первобытно, а мы — в пещерах, так?
— Все равно, варварство сносить дома начала века. Потомки нам этого не простят.
Мансур, увлеченный своими записями, и не заметил, как подошел Энвер.
— Умные мысли записываешь? — спросил он у Мансура, кивнув в сторону студентов.
— Наконец появился! Глаза заболели, пока тебя высматривал. Пошли, надо решать.
Ребята двинулись, тесно прижавшись плечами и шепчась. Энвер то и дело беспокойно оглядывался.
— Почему головой крутишь, кого боишься?
— Кажется, дознались про камушки, за шкатулкой уже идет охота. Смотри, — Энвер показал спортивную сумку, в которой лезвием был разрезан бок.
— Чушь! Где связь?
— В сумке была бритва отца, электрическая. В троллейбусе ее украли.
Мансур потрогал у Энвера лоб. Может, друг заболел?
— Точно тебе говорю. В сумке наощупь бритву «Агидель» нe отличишь от шкатулки. Коробка — один к одному…
— Не смеши, пугливым я тебя еще не видел.
Ребята остановились у Караван-сарая, возле небольшого фонтанчика. Мансур подставил лицо под струю, с удовольствием напился.
— Красота! Давай, Энвер, тебе полезно — избавишься от кошмарных видений.
— Смейся, смейся, но сегодня мы пойдем в милицию и сдадим шкатулку. Ясно?
— Ясно. Испугался!
— Пусть. Драгоценности не твои и не мои.
— Хорошо. По перед милицией можно же их показать ювелиру.
— Зачем?
— Интересно, например, узнать, действительно ли у нас гарнитур работы Ашумова и такой ли он ценный. Мы приходим в милицию и объясняем им, какой подарок принесли. Скажи нет?
— Ладно. Где твой ювелир живет?
— Недалеко от зоомагазина. Там и милиция рядом.
— Жди, сейчас выйду, — уже на ходу кричит Энвер и убегает.
…У двери своей квартиры Энвер вдруг замер. Сигарета! Непогашенная сигарета лежала на ступеньке следующего лестничного марша, ведущего на чердак, и клубилась голубым. дымком — ее только что бросили. Но чердак на замке. Значит, на верхней площадке кто-то затаился.
Захлопнув за собой дверь, мальчик прильнул к глазку. Вначале на чердачных ступеньках появились коричневые мокасины, потом светлые брюки, куртка и… вместо лица — поднятый ворот водолазки, в котором чернели прорези для глаз. Энвер отпрянул от двери. Ожил дверной звонок…
Откинуты тома книг, и в руках у Энвера шкатулка с драгоценностями.
Настойчиво дребезжит звонок…
Со шкатулкой в руках Энвер проскочил мимо входной двери на кухню. Засунул шкатулку под рубашку, с трудом открыл окно, выходившее в безлюдный проулок. Но с третьего этажа не прыгнешь.
Стоя на подоконнике, Энвер мгновение размышлял, как добраться до водосточной трубы. Единственный выход — пройти но карнизу. Раскинув руки, цепляясь за выбоины старой кирпичной кладки, мальчик медленно продвигался к цели. Когда остался буквально один шаг до трубы, под ногой выкрошился кирпич.
Уцепившись рукой за крюк фарфорового изолятора, Энвер повис над булыжной мостовой…
Именно в этот момент в переулке появился парнишка, гоняющий па велосипеде, не держась за руль…