— Скоро, — крикнул Мэтт, чувствуя, как шкатулка меняется под его пальцами. — Ещё несколько конфигураций!
Алесса и Пинхед поднялись в воздух, их цепи продолжали сражаться вокруг них, создавая вихрь из металла и боли. Они парили над площадью, как два божества войны, их силы, казалось, были равны.
— Ты была создана этим городом, — сказал Пинхед. — Я был создан самой реальностью. Твоя сила ограничена, моя — бесконечна.
— Но мы в моём мире, — ответила Алесса. — И здесь даже боги могут умереть.
Она сделала резкое движение руками, и все её цепи одновременно устремились к Пинхеду, пронзая его тело в десятках мест. Сенобит закричал — не от боли, а от какого-то извращённого наслаждения.
— Да! — воскликнул он. — Вот оно! Граница между болью и экстазом!
Но его торжество было преждевременным. Алесса не просто атаковала его — она использовала свои цепи, чтобы соединиться с ним, связать их сущности вместе. И теперь, когда эта связь была установлена, она начала вытягивать его силу, поглощать её.
— Нет! — крикнул Пинхед, впервые проявив настоящий страх. — Ты не можешь этого сделать! Это против правил!
— Мои правила, — тихо ответила Алесса. — Мой город. Моя боль.
В этот момент Мэтт завершил последнюю конфигурацию шкатулки. Раздался странный звук — не громкий, но пронизывающий саму реальность. Портал над площадью начал быстро сужаться, втягивая в себя энергию, разлитую по городу.
— Сейчас! — крикнул Мэтт Брюсу-Палачу. — Нужен последний удар! По шкатулке!
Брюс понял. Он поднял свой огромный меч и с невероятной силой опустил его на шкатулку Лемаршана, которую держал Мэтт. В момент удара Мэтт отдёрнул руки, и клинок рассёк артефакт напополам.
Вспышка света ослепила всех на площади. Портал над ними схлопнулся с громовым раскатом, создав волну энергии, которая разошлась по всему Сайлент Хиллу. Цепи, заполнявшие воздух, начали рассыпаться в прах. Сенобиты, кроме Пинхеда, исчезли, возвращаясь в своё измерение.
Когда свет померк, они увидели, что Алесса и Пинхед всё ещё сражаются, соединённые цепями, которые теперь светились странным пульсирующим светом. Но баланс сил изменился — Пинхед ослабевал с каждой секундой, а Алесса, казалось, становилась сильнее.
— Это... невозможно, — прохрипел Сенобит. — Я не могу... вернуться... в Лабиринт.
— Ты вернёшься, — сказала Алесса. — Но не раньше, чем я заберу то, что принадлежит этому городу.
Она сделала последнее усилие, и цепи, соединяющие их, вспыхнули ослепительным светом. Пинхед закричал — на этот раз от настоящей боли, без примеси наслаждения. Его тело начало разрушаться, распадаться на фрагменты, которые втягивались в крошечную точку света — всё, что осталось от портала.
И тогда наступила тишина.
Алесса медленно опустилась на землю, снова принимая форму маленькой девочки. Площадь была усеяна телами культистов, разорванных на части в битве цепей. Но среди разрушения и смерти стояла одна фигура — женщина средних лет с изнурённым лицом и глазами, полными слёз.
— Дэйлия, — произнесла Алесса, глядя на женщину. — Мама.
Дэйлия Гиллеспи, единственная выжившая из культистов, сделала неуверенный шаг к дочери.
— Алесса, — прошептала она. — Я... я хотела спасти тебя. До последнего момента. Ради этого я заказала создать шкатулку Лемаршана... думала, что она даст нам силу изменить всё. Но Сенобиты... они всё устроили по-своему. Они повергли город и тебя в ад. — Её голос дрожал. — Я правда пыталась...
Алесса смотрела на мать долгим взглядом. В её детских глазах отражалась мудрость веков и боль, которую невозможно представить обычному человеку.
— Я знаю, — наконец сказала она. — Я всегда знала.
Она протянула маленькую руку и коснулась лица Дэйлии.
— Я прощаю тебя, мама. Я прощаю.
Дэйлия упала на колени, обнимая дочь и рыдая. Годы вины, страха и боли наконец вырвались наружу.
Брюс, который уже начал трансформироваться обратно, и Мэтт стояли рядом, наблюдая эту сцену с смешанными чувствами облегчения и глубокой печали.
Трансформация Брюса завершилась, и он снова стал самим собой — Бэтменом, хотя его костюм был разорван во многих местах. Он посмотрел на свою грудь, где раньше был странный шрам, похожий на элемент шкатулки Лемаршана. Теперь на этом месте была лишь обычная кожа.
Алесса отстранилась от матери и подошла к Брюсу.
— Метка исчезла, — сказала она. — Ты прошёл испытание.
— Какое испытание? — спросил Брюс.