— Эдвард, — произнес Бэтмен, намеренно используя настоящее имя Загадочника, — я никогда не поверю, что ты не знаешь о подобной штуке. По городу много смертей. Слишком много. И все они связаны с этой странной шкатулкой. Помоги, и тебе ничего не грозит.
На долю секунды маска самодовольства на лице Загадочника треснула. Глаза расширились, дыхание сбилось. Но затем он снова натянул на себя привычный образ.
— Бэтс, когда ты начал верить в домовых? — он засмеялся, но смех прозвучал фальшиво, как заевшая пластинка.
Лампа над их головами замигала чаще, создавая эффект стробоскопа. Время истекало, а вместе с ним — терпение Бэтмена. Он медленно поднялся, и его фигура, казалось, заполнила всю комнату, поглотив остатки света.
В несколько молниеносных движений он подставил стул к двери, блокируя ручку. Сквозь толстое стекло он видел, как Гордон дернулся, поняв, что происходит, бросился к двери, колотя по ней кулаками. Его рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег.
— Бэтмен! Прекрати немедленно! — голос комиссара едва пробивался сквозь толстые стены, искаженный, словно доносился из-под воды.
Загадочник отвлекся на секунду, взглянув в сторону шума. Когда он повернулся обратно, Бэтмена перед ним уже не было, словно темнота поглотила его. Улыбка медленно сползла с лица Нигмы, как восковая маска на огне, обнажая выражение первобытного, животного ужаса.
Лампа над ними заскрежетала и начала мигать с болезненной частотой, превращая реальность в прерывистый кошмар — вспышка, тьма, вспышка, тьма. В одной из вспышек Загадочник заметил движение в углу — там, где тень была гуще всего, где она казалась живым существом, дышащим и голодным. Что-то колыхнулось, изогнулось неестественным образом, словно плащ Бэтмена на мгновение стал жидким, как смола, растекающаяся по углам комнаты.
Лампа вспыхнула, и тень "выплюнула" Бэтмена — не человека, а демоническую фигуру с искаженными пропорциями, с глазами, горящими белым огнем сквозь прорези маски. Загадочник не успел даже вскрикнуть — кулак Бэтмена, словно поршень адской машины, врезался точно в солнечное сплетение, выбив весь воздух из легких. Второй удар обрушился на его правую руку — послышался влажный хруст ломающейся кости, как ветки, переломленной гигантом.
В стробоскопическом свете Бэтмен двигался рывками, как существо из кошмаров — его силуэт словно телепортировался между вспышками, оказываясь то справа, то слева от своей жертвы. Перчатки Бэтмена казались раскаленными, оставляя на коже Загадочника не просто синяки — глубокие, клейменые отметины, словно он метил свою добычу.
Вспышка — и Бэтмен склонился над Загадочником, его маска почти касалась лица жертвы, и в провалах для глаз не было ничего человеческого — лишь пустота и холод бездны.
— П-пожалуйста, — прохрипел Загадочник, когда Бэтмен схватил его за волосы, запрокидывая голову под неестественным углом. Кожа на шее Нигмы натянулась, готовая лопнуть. — Т-ты не понимаешь...
— Так "объясни" мне, — процедил Бэтмен, и его голос звучал как скрежет металла по камню, нечеловечески низкий, с вибрацией, которая заставила зубы Загадочника стучать друг о друга. Из уголка его рта потекла тонкая струйка крови, черная в мерцающем свете.
Загадочник хныкал, его тело сотрясалось от боли и страха. Кровь из разбитой губы стекала по подбородку, капая на зеленый пиджак.
— Ты не знаешь, с чем связываешься! — внезапно выкрикнул он, его голос сорвался на визг. — Это за пределами твоих сил! Мы все мертвы! Эта шкатулка... это врата в ад!
В тот же миг что-то изменилось в воздухе. Температура в комнате резко упала — настолько, что дыхание Бэтмена превратилось в облачка пара. Лампа вспыхнула ослепительно ярко, затем с громким хлопком перегорела.
И в этой вспышке Бэтмен увидел: кожа Загадочника начала... меняться. Она покраснела, затем почернела, словно обугливаясь на невидимом огне. Загадочник раскрыл рот в беззвучном крике, и из его глаз, ушей, ноздрей хлынул густой черный дым.
Бэтмен отшатнулся, ощущая прикосновение настоящего, иррационального ужаса. В полной темноте он видел, как тело Загадочника корчится, как оно горит без видимого источника огня, испуская не свет, а какую-то антисвет, словно пожирающую реальность черноту.
Через несколько секунд всё закончилось. В комнате снова стало тепло. Но от Загадочника остался лишь почерневший, обугленный силуэт на стуле и в воздухе — запах серы и горелого мяса.
Из тьмы, из самого дальнего угла комнаты, раздался голос. Тонкий детский голосок, который никак не мог находиться здесь, в закрытой допросной полицейского участка.