В таком состоянии Сергей пребывал около месяца. Несколько раз еще он пытался делать тщетные попытки выпить или покурить, но все заканчивалось полным провалом. Грешным делом, одно время он даже начал подозревать свою мать-вождя индейцев в том, что она подсыпала ему в еду или питье какую-то гадость, но мать так искренне изумилась, подкрепив свои, и без того весомые, слова парой выпадов скалкой, что он вынужден был и тут сдать позиции. Прошел месяц, полгода, год. Сергей уже и думать забыл о своих зловредных привычках, однако, как это ни изумительно, жена и дети в это поверить не смогли и, видя, что отец и муж стал вести себя как-то по новому (а значит, неадекватно), они решили, что он сошел с ума на почве пьянства. Видимо, поэтому уже не может ни курить, ни пить, и жить ему осталось всего ничего. Жена забрала детей и переехала к своим родителям. Сколько ни пытался Серега наладить с ними отношения – ни в какую! Образ пьяницы так прикипел к нему, что разубедить домашних в том, что он уже давно трезвенник могло, видимо лишь то, если бы он снова запил! А ни пить, ни курить ему не хотелось! Ну что ж поделать? Придется, видимо, смириться с этой невосполнимой потерей, подумал он, и начал писать. Картины. И, как это ни странно, его картины стали очень колоритными и интересными. Кроме всего прочего, они начали продаваться! И это в то время, когда он об этом даже не мечтал! Начали появляться первые более или менее приличные деньги. Сергей решил устроиться в художественное училище преподавателем. Все, конечно, были в шоке, когда узнали, что его кандидатуру предпочли гораздо более именитым, но менее талантливым художникам. Жизнь стала налаживаться, конфликты с вождем Апачей стали крайне редкими, лицо Сереги приобрело здоровый и осмысленный вид. Как-то, взяв старенькую гитару, он обнаружил, что ужасно соскучился по струнам, стертым ладам и ее забытому завораживающему звуку. Не прошло и полгода, как он стал сочинять собственные небольшие произведения. Они не были похожи ни на джаз, ни на рок. Но были, в то же время, удивительно глубокими и нежными, их можно было слушать вечность. Его творчеством заинтересовались сначала знакомые музыканты, а затем и союз композиторов. А, поскольку, Серега был бессребреником, и в последние годы существовал, в основном, на пенсию своей матери, доставшейся ей от мужа-летчика (этакий переходной пенсионный кубок, скатерть самобранка), то деньги, свалившиеся на него с неба, привели его в замешательство и он не знал, зачем ему их столько и, зачастую, раздавал своим знакомым и друзьям. Не забывал он, однако, и о своей семье. В первое время, пытаясь принести деньги жене и детям, она просто не пускала его на порог, хотя, деньги, все-таки, брала, крича вослед: «Пьяница, алкоголик, совесть пропил, украл, наверное, или продал ворованное! Посадить тебя нужно, в милицию заявить!» До милиции, само собой дело не доходило, и деньги она продолжала брать исправно, ничуть не интересуясь их происхождением, как и его сегодняшней жизнью. Дети, как это ни странно, тоже пошли в мать (все-таки, многолетнее воспитание сыграло свою злосчастную роль), были безоговорочно на ее стороне и ненавидели своего отца не меньше. Сергей устал повторять им, что давным-давно уже не пьет, и даже не курит, работает преподавателем, но они даже и слушать не хотели его оправдания, считая их пост алкоголическим бредом больного человека. А кому нужен больной? Вот еще! Надо же будет за ним ухаживать, таскать по больницам, утки менять! Фу! Нет, это не для нас! Не ради этого мы на свет появились. Так проходили недели, годы. Сергей не единожды пытался вспомнить тот день и ночь, которая перевернула всю его жизнь. Приходил к старому зданию с магазином, тщетно всматривался в его облик, пытаясь все вспомнить тот день, восстановить картину происшедшего. Но память, к сожалению, стала размывать картинку, и она теперь представлялась не более, чем какой-то небылицей, подпитанной собственной фантазией. Ни крокодила, ни всего, что было с ним связано, он больше не видел. Решив поставить точку на этих мучениях, Сергей решил прийти сюда в последний раз. Вечер был теплым, и солнце уже склонялось к закату. Короче, все было почти так же, как и в тот день. Сергей сел на скамейку и, как обычно, стал внимательно изучать старое здание. За все годы ничего не изменилось. Тот же мох, травка на крыше и карнизах. Только деревья стали большими и развесистыми, и шумели они уже по-взрослому. Сергей разочарованно вздохнул, и собирался было уже встать и уйти, когда рядом на скамейку к нему подсела молодая девушка. Подумав, что неудобно как-то сразу уходить (вдруг подумает, что она мне неприятна?), он решил посидеть еще пару минут для приличия. Краем глаза он увидел, что девушка довольно симпатичная, с длинными русыми волосами.
- А у вас не найдется закурить? - девушка обернулась к Сергею.
- Нет, простите, я не курю, - извиняющимся тоном произнес Сергей.
- И давно?
- Что давно?
- Ну, бросили курить? – девушка хитро улыбнулась, как будто, что- то знала. У Сергея стало прохладно в груди.
- Давно уже, лет десять назад, - тихо и осторожно произнес Сергей.
- Ну, предположим, не лет десять, а ровно десять, - девушка явно издевалась. У Сергея округлились глаза, и сердце забилось, как бешеное. Откуда она знает?
- А вы любите крокодилов? – девушка уже смеялась ему в глаза. Сергей сглотнул остаток слюны в пересохшем горле и … ничего не смог ответить.
- По глазам вижу, что любите, - издевательски продолжала девица. – Я тоже люблю. Особенно, необычных, разноцветных и ходящих на задних лапах по стенке, - она заразительно рассмеялась.
- Откуда вы знаете? – чуть слышно промямлил Серега. И, чуть позже: - Так эта девочка…. Это были вы? Так значит, все это было правда? – он даже привстал.
В этот момент девушка громко рассмеялась, вскочила со скамейки и… он даже не понял, как и куда она исчезла. Она просто растворилась, как облако. Мистика! Он закрыл глаза и сильно зажмурился, стараясь привести мысли в порядок. Открыв глаза, он понял, что ничего не изменилось. Дом стоял, люди шли по своим делам, жизнь текла, как и прежде. Тяжело вздохнув, он медленно встал и тяжелой походкой поплелся восвояси. И за что мне все это? Голова была пуста и ничего не соображала. Значит, это, все-таки было. И крокодил, и девочка и… что-то ночью. Ничего не помню. Все! Хватит! Буду жить, как все. Ходить на работу, приходить домой, писать, играть на гитаре, заботиться о матери…. Ну вот, пожалуй, и вся моя жизнь.