Вообще-то именно в последние годы жизни отца мы как никогда ранее прекрасно понимали друг друга, и нам вдвоем было интересно и комфортно. Мы любили гулять по парку, ходить на базар, копаться на развалах в поисках ненужных, но милых хозяйственных мелочей. И говорили, говорили… О чем? Да обо всем! В основном, о своих семейных проблемах. Я до сих пор не могу успокоиться по поводу того, что все мы, всей семьей умудрились потерять бабушкину могилу! Ушла она внезапно, в августе 1977 года. От инфаркта. Никогда не жаловалась на сердце, а тут вдруг! Мы с отцом как раз были на море, в Адлеровой щели, когда нам сообщили эту скорбную весть. Отец поехал домой один, не хотел меня травмировать и портить отпуск. Можно где-то, конечно, их простить за то, что крайне редко выбирались на кладбище. Все-таки, болячки, да и просто усталость. А зачастую и – лень. Собственно, как и у нас с братом. Все собирались, собирались … А потом приехали и… не смогли найти могилу. Стыдно! Сколько раз я после этого пытался ее отыскать! Привлекал своих друзей, мы прочесывали ту часть кладбища, где, я точно знал, была бабушкина могила – все бесполезно! Мало того, могила нашего приятеля, служившего в Ставропольском училище связи комендантом и похороненного в пяти метрах от бабушки, мы также искали тщетно. Напрашивался один неутешительный вывод. Из-за нашей безалаберности и отсутствия внимания и ухода за могилой, ее просто использовали для чужого захоронения. К несчастью, в нашей стране это оказалось возможным. Еще и еще раз стыдно и обидно до соплей! И винить, кроме себя, некого…
Такие вот грустные воспоминания. Хотя, были, конечно, и приятные. Хотя бы про цирк, где отец также успел поработать начальником отдела кадров.
- Да, воспоминаний про цирк, конечно, много! Очень интересно было мне там работать. А каких только интересных людей не встречал! Особенно мне запомнился Запашный. Известнейший дрессировщик. Мы много с ним говорили и о тиграх, и о медведях, и вообще о живности и особенностях их дрессировки и непростых характерах. Интересно. Да и все артисты очень интересные люди. Адский труд у них! Тяжелый и интересный! Так что, где я только не работал! Почитай, до 70 лет без перерыва. Если б не ограничения по зарплате, наверное, был бы уже миллионером! Да и стаж, слава богу, солидный. Военное училище, война, служба в армии, СМЕРШе, ОББ (отдел УГРО по борьбе с бандитизмом), 13 лет зам. Председателя Крайсовета «Динамо», ну, дальше СУ-7, «Экран», зам. Директора, цирк… Вот мой послужной список! Солидный, да? Имею я право на отдых? Мы вас с Женькой вырастили, воспитали, выучили. Вы хорошо пристроены, у вас свои семьи, интересы, города. Мы всегда вам рады, приезжайте в любое время. Встретим, приветим, накормим, напоим! Но только живите отдельно. Мы вам не мешаем и вы нам не мешайте. Мы с матерью хотим отдохнуть, побыть вдвоем хоть на старости лет. Не волноваться, не переживать. Главное, чтобы у вас было все в порядке, да и мы не болели. Вот чего мы хотим. А вас мы очень любим и всегда рады общению.
Ты знаешь, - задумчиво протянул отец, - мы с матерью прожили хорошую жизнь и мы ни о чем с ней не жалели и не жалеем. Все под богом ходим! А тут он, вроде бы всю жизнь к нам лицом, что ли? Вот я после войны жив остался, на Севере туберкулезом переболел – тоже выжил, хотя практически никто после этого не выживал. В ДТП попал, помнишь? Да. Когда из «Волги» «динамовской» вылезал, а водитель троллейбуса не заметил, что мы остановились, да со всего ходу – и в нас! Я только наполовину вылез из дверей и – на тебе! Ты еще на 3 курсе училища был, а я – в краевой больнице в реанимации. Между плеврами в легком огромная гематома образовалась и застыла, так что, откачать ее врачи не смогли. Вот и пришлось еще раз меня резать пополам и вырезать ее оттуда. Слава богу, и после этого остался жив. Без пяти ребер, разрезанный и зашитый вдоль и поперек, как чучело какое, да еще и с кучей мелких ранений. И все – живой! Как тут в бога не поверишь? Бережет он меня. И, хорошо бы, всех вас, родных! Вот скоро и юбилей – 75 лет! Вы должны все приехать ко мне: и Женька, и Люда, и Саша, и ты с Инной. Обещаете?
- Я уверенно кивнул.
- Ну и добро! До восьмидесяти я уже не дотяну, а до 75-ти – постараюсь.
- Брось ты! Дотянешь ты и до восьмидесяти и больше. Ты на себя посмотри!
Отец как-то грустно и обреченно мотнул головой. И была в этом жесте какая-то грусть и одновременно, уверенность в том, что моим словам не суждено будет сбыться. Как будто бы знал он один все, что должно произойти, но никому не хотел об этом говорить.
Это был наш с ним последний разговор вживую. До 75 отец не дотянул. Совсем немного. 40 дней… Вот мы и встретили этот долгожданный им юбилей на кладбище с его друзьями. В поминках. Только, без него. А ночью мне приснился отец. Он стоял в подъезде между 1 и 2 этажом нашего дома в своем сером послевоенном плаще, небритый, с каким-то извиняющимся видом. Я позвал его домой. Он не ответил и остановился. И тут он заговорил, хотя рот его не открывался, но я слышал и понимал каждое его слово.
«Ты уж меня извини – не дотянул я до юбилея… И вам хлопот столько доставил! Хочешь спросить, как я умер? Да вот, вчера сидели с мужиками на скамейке, выпивали немного и играли в домино. Тут соседки сидят рядом. Слышу, зову меня. А это вот какая беда приключилась! На дереве рядом гнездо сойки. И надо ж тебе, какая незадача – птенец у нее из гнезда выпал! А гнездо довольно высоко, никто дотянуться не может, вот бабульки наши и зовут меня, чтобы я, значит, птенца в гнездо закинул все ж я повыше остальных. А сойка вокруг него кружит, орет как оглашенная. Я, значит, его в траве нашел, поднял, и только попытался дотянуться до гнезда, как вдруг почувствовал сильный удар в лицо. Это сойка, дура, на меня налетела со всего маху. Чувствую, кровь сочится по щеке. Разбила, зараза. Сильная птица, большая. Я исхитрился, каким-то макаром достал до гнезда и закинул этого чебурашку к себе домой. А она, зараза, опять меня по морде! Еле отбился. Кровища течет, бабки охают, сойка орет, птенец пищит, мужики матерятся. Ну вот, дали мне платок, я водичкой минеральной обтерся (сам понимаешь, откуда она взялась – часть закуски). Бабки говорят, давай врача вызовем, да куда там! Чтобы я из-за такой царапины к врачу бежал? Ну вот, выпили мы еще с мужичками за спасение птенца, да и разбежались. Мать, конечно, долго причитала, да примочки мне ставила. Но, вроде, все нормально закончилось. А утром встал как обычно, часиков в 8 утра, помылся, побрился, мать оладьи решила пожарить. Ты же помнишь, в последнее время она их часто делала. Так вот, решил я прилечь пока она на кухне возится. Прилег, значит, взял газетку почитать. И чувствую себя, вроде бы ничего, хотя вчера и выпили не мало. И тут вдруг что-то сильно кольнуло в сердце. Да так, что ни вздохнуть, ни пер..ть! И сделать вдох совсем не могу. Как будто, он в груди где-то застрял и не выходит. Я понял, что сейчас меня не станет. И сразу жалость такая к себе, к Лиде! Как она, когда меня увидит и потом как? Ведь одно мгновение, но как будто, успел всю жизнь вспомнить за этот миг. И сразу… дыхание… не восстанавливается… не могу вдохнуть. Стараюсь, глотаю ртом воздух! Не выходит! Паника… страх! И тут слышу - сердце вдруг остановилось. И не стучит больше. Как оборвалось в груди. Начал терять сознание… может, восстановится? Все сейчас восстановится и заработает, зря я паникую? Надо только вздохнуть! Сознание туманится, соображение уходит… Все. Темно. Ничего уже не чувствую. Умер.
Неприятное это занятие, скажу я тебе – помирать. Не хотел бы во второй раз. Как вспомню – жуть берет! Ну, извини, мне пора, я пошел. Мать берегите…сколько сможете…»
Он медленно стал спускать по лестнице на выход. Я хотел его окликнуть, чтобы он вернулся. У меня было столько вопросов к нему! Как он, где, что с ним сейчас и где это происходит? И еще, еще! У меня от обиды и жалости на глазах выступили слезы. Я попытался их стереть ладонью, а когда снова взглянул в лестничный пролет, никого уже не было.
Прощай! И…прости, если можешь!
Уроки английского
- Достал уже этот английский! – Лена в сердцах захлопнула учебник и отпихнула его в другой конец стола. Учебник резко отъехал в направлении стадии падения. Лена дернулась было его спасать, но тот, как назло, остановился на самом конце обрыва.
- Фу ты, черт! – сегодня все не по-людски. Она устало откинулась в кресле и краем глаза стала рассматривать себя в зеркало. В принципе, очень даже ничего. И фигура, и ноги… Грудь только маловата, да сейчас это, вроде, опять модно. Морщинки-паразитки, словно паутинка, начали заплетать лицо в форму старой фотографии. Ну что ж тут поделаешь? Слава богу, уже за 45, да и жизнь не сахар. Вспоминая себя в молодости, Лена расплылась в мечтательной улыбке. Помню, помню. Когда мне было 25, мой будущий (а теперь уже и прошедший) сделал мне предложение. Так и еще бы не сделать! За мной почти полсотни мужиков увивалось, все чего-то да хотели. Все, понятно, чего, а вот с десяток так хоть вчера готовы были позвать под венец! Да, спортсменка, комсомолка, стройная, как березка… А сейчас? Лена резко встала, одернула платье, распрямила плечи. Ну, ничуть не хуже, чем 20 лет назад! Ничуть! Вот посмотри, какая талия, попа, ножки! Супер! Нет, все-таки, спорт и диета дают свои результаты. Какая же я молодец! Фитнес, бег, лыжи. Мало, кто в моем возрасте так выглядит. Эт точно. Только для кого и кому нужна эта красота? Для себя? С тех пор, как разошлись с мужем, прошло уже почти 10 лет, а ведь, кроме одномоментных встреч, ничего серьезного. Понятное дело, нужно было, прежде всего, детей на ноги поставить. Не надеяться же на этого паразита, бывшего. Толку с него? Алименты-то и то не всегда платил. Да что с него взять? Тряпка и кисель. Да, о чем это я? А, ну да, дети. Сыночки мои. Двое. Красавцы – сил нет. А умницы какие! Да, мамина радость. И выучила, и на ноги поставила, и женила. Уже и внучата появились. Значит, теперь нужно и о себе позаботиться. А как? С кем? Да и кому я нужна в своем постбальзаковском возрасте? Эх, мужики! Да знали бы вы, что теряете! А ведь это – самый, я бы сказала, агрессивный возраст. Нет, это я про секс. Попался бы мне кто-нибудь эдакий… Ну, понятно, какой. Я бы с него живого не слезла. Да, мечты, мечты… Так что же мне теперь делать? Она снова плюхнулась в кресло и задумалась, уставившись в одну точку.