Новый толчок.
«Я не принадлежу никому! — отрицает Лидия, понимая что сейчас кончит. — Никогда я не буду частью чего-либо. Ни свет, ни тьма, ни иные энергии… Никто.»
— Продолжай отрицать очевидное, Лидия. Ты все еще бежишь от правды. А она состоит в том, что когда-то давно, ты все-таки открыла проклятую «Шкатулку Тогнед»! И лучше бы тебе принять мое приглашение, и стать моей женой, нежели позволить «Обществу Беале» найти тебя и подчинить себе… Никогда этому не бывать. — Девон все же произнес то, от чего она всю жизнь пытается убежать.
Когда он произнес последние слова, он начал кончать в нее, заставляя ее кончать одновременно с ним.
2. Призыв.
Лидия попыталась проснуться после соития с Девоном, но не смогла. Она увидела себя в своем доме. Ей семь лет.
Ее окружает рабочий кабинет матери: книжные шкафы забитые толстыми желтыми папками, коричневый письменный стол слева от входа. Справа, прямо напротив стола, прибита к стене огромная прямоугольная доска, к которой прикреплены десятки бумажных листов. И на каждом из них записи, странные иероглифы, жуткие гравюры с чудовищами, вырезки из газет, и черно-белые фотографии неизвестных людей.
Девочка ничего не понимает, и с трудом может прочесть только те листы, на которых есть русские слова.
Она вылавливает такие: «Странная смерть в парке отдыха «Парк Победы».» «Пропажа четырех детей у Суздальского озера». «Женщина в белом на Волхонском шоссе». «Чудовища Обводного канала». «Малоохтинское кладбище»…
И еще десятки подобных записей, пугающих своим значением, которые Лидия мало понимает.
— Лидия, сюда…
Девочка вздрагивает и поворачивается на чей-то призрачный шепот. Именно он звал ее в кабинет матери. Она знает что туда было нельзя заходить, но родители уже спят, а она не может уснуть. Весь прошедший день она не могла найти себе место. Что-то давило на нее. Некое смутное предчувствие чего-то. Словно должно произойти нечто нехорошее.
Когда мама укладывала ее спать, Лидия внезапно поняла что сегодня последний вечер жизни родителей. Скоро они умрут.
Она позвала женщину: — Мама.
— М? — сидя на ее постели слева, молодая женщина ласково заглянул в ее лицо.
— Ты и папа, не умрете? — с тревогой спросила девочка.
София, так звали мать Лидии, на миг нахмурилась, но затем улыбнулась: — Конечно нет, зайка! Откуда такие мысли?
Ее дочка неопределенно покачала головой. Она не хотела говорить что видела утром в ванной как на запотевшем зеркале, некто написал: «Сегодня ночью твои родители умрут…»
София обняла малышку и чмокнула ее в лобик.
— Спи, зайка. Твои мама и папа никогда тебя не оставят!
Вспоминая это обещание, девочка собралась с силами, и решила что зря вообще пришла в кабинет. Все таки ей не разрешали сюда заходить. И только тот чужой голос заманил ее сюда. И сейчас некто манит ее подойти к высокому шкафу, чьи непрозрачные дверцы плотно заперты на замок.
Неожиданно что-то внутри щелкнуло, и одна из дверок медленно открылась.
Возьми «Шкатулку»…
Повинуясь любопытству девочка потянулась, и вынула из недр ящика прямоугольную деревянную коробку. Древесина из которой она сделана, пахла сожженной яблоневой древесиной. Но сама не выглядела испорченной. Лишь старой. Некогда синяя краска выцвела и облупилась, выставляя наружу темно-зеленый цвет.
Украшений на шкатулке нет, только на крышке, по центру, гравировка. Некий странный символ, который для Лидии совершенно новый. Прежде она не видела что-то подобное.
Как только вещь оказалась в руках, то внутри что-то зажужжало, а после щелкнуло.
Затаив дыхание малышка подняла крышку. На дне она нашла неровный овальный камень, необработанный, серо-черного цвета.
Лидия поставила шкатулку на пол и сама села рядом. Она взяла камень в правую руку. И что-то сильно укололо ее.
Она тихо вскрикнула и выронила странный предмет. Развернув ладонь, она увидела глубокую рану, из которой уже потекла кровь. Она начала капать прямо на камень.
Тишину в квартире нарушил громкий крик матери.
Девочка испугалась и вскочила на ноги. Она позабыла о случившемся, и побежала на крики.
Спустя несколько секунд Лидия стояла в дверном проеме спальни родителей. Дверь оказалась разломана на куски, засыпав собой пол.
Ее глаза расширились от шока. Ее отец был обезглавлен. Его тело лежало прямо перед ее ногами, а оторванная голова надета на узкий ржавый штырь, воткнутый в пол возле постели.